— Они под нашим покровительством, — спокойно сказал посланник. — Мы здесь по приказу короля Ромула и…
— Король Ромул, — фыркнул стражник. — Какое нам дело до северного короля? Мы не его подданные.
— …и просим аудиенции у генерала Кортеса. Даже когда южные крысы подошли угрожающе близко, Харбингер не дрогнул, и голос его звучал по-прежнему твердо. Марина была поражена. Она-то уже была готова взлететь.
— Мы — маленькая дипломатическая делегация, — сказал Харбингер. — Меня сопровождают только вот эти два солдата.
— Нам это известно, — сказал стражник. — Мы наблюдали за вашим судном последние шесть часов. Мы знаем, что с вами больше никого нет.
— Тогда вы знаете, что мы не представляем для вас угрозы. Я прошу проводить нас к генералу.
Стражник насмешливо улыбнулся и повернулся к ним спиной.
— Следуйте за мной, — сказал он.
Генерал Кортес выглядел совсем не так, как ожидала Марина. Она-то представляла себе неопрятную жирную крысу, восседающую на куче отбросов. Но генерал обитал в сухой каменной крепости на поверхности земли и был стройный, даже почти элегантный. У него были такие густые усы, что, казалось, они растут под носом, а не в стороны, как у всех крыс. На его подбородке темные волосы образовывали аккуратную треугольную бородку. Но больше всего приковывали внимание его глаза — совсем не такие, как у других крыс; они были необыкновенно светлые, почти прозрачные. Казалось, они видят насквозь.
Через щели пробивался свет, и Марина радовалась, что наконец выбралась из-под земли. Хотя было очень жарко и казалось, что она вот-вот расплавится.
— Генерал Кортес, — сказал Харбингер, — я посланник короля Ромула. Он поручил мне доставить этих двух летучих мышей к вам в надежде, что вы поможете им найти сородичей, которых люди привезли в ваши края.
— Мы не питаем добрых чувств к летучим мышам, — сказал Кортес, без особой приязни глядя на Марину и Ариэль. — Их сородичи наносят джунглям тяжелый урон, убивая намного больше, чем нужно для пропитания. Они нарушают все законы сосуществования. Только за последние пять ночей мы потеряли множество детенышей. Включая моего младшего сына. — Кортес посмотрел на Харбин-гера. — Я удивлен, что ваш король водит дружбу с подобными существами.
— Генерал, мне больно слышать о том, что случилось с вашим сыном, но мои друзья, — Харбингер показал на Марину и Ариэль, — не имеют отношения к тому, что каннибалы творят в вашем королевстве.
— Может, они не знают и об огне, который их сородичи обрушили на джунгли и город?
— Нам кое-что известно об этом, — сказала Марина. — Но их заставили люди!
— И что теперь? — холодно спросил генерал.
— Не нас, нам удалось бежать, — пояснила Марина. — Но других — может быть, тысячи — люди увезли на летающей машине. Они прикрепили к ним металлические диски, которые взрывались, когда летучие мыши приземлялись.
— Мой сын был среди них, — вмешалась Ариэль. — И я хочу найти его. Если, конечно, он еще жив.
— Ее сын, — сказал Харбингер, — личный друг короля Ромула. Для Его Величества очень важно, чтобы сереброкрыл Шейд вернулся домой.
— Я думаю, там мало кто уцелел, — сказал Кортес, и его голос чуть потеплел.
— Но кто-то все-таки выжил? — спросила Марина с надеждой.
Кортес повернулся к стражникам:
— Родригес, я слышал, вы что-то говорили о месте, где собрались уцелевшие летучие мыши.
— Они скрываются в статуе на скале. Мы следим за ними с базы.
— Пожалуйста, возьмите нас туда! — взмолилась Марина.
Кортес ничего не ответил.
— Король Ромул был бы признателен вам, генерал. И если вам понадобится его помощь, сейчас или в будущем, он будет рад отплатить услугой за услугу.
— Ладно, — отрывисто сказал крысиный генерал. — Но только при условии, что потом вы увезете их из моего королевства. Согласны? Отлично. Родригес, проводи наших гостей к их друзьям.
Вечная ночь
— Голос в ветре, — недоверчиво фыркнул Калибан. — Сам знаешь, какие шутки может сыграть ветер. Он скажет тебе то, что ты хочешь услышать, или то, чего больше всего боишься. Не будь дураком, Шейд, не обращай на это внимания.
Вернувшись в убежище, Шейд сразу разыскал Калибана, который с открытыми глазами висел на выступе пещеры, и рассказал ему о послании Зефира — или о том, что ему, возможно, померещилось. Отчасти он склонен был поверить словам Калибана. Может, это действительно был голос его собственного отчаяния. Но Шейда слишком испугало увиденное, чтобы так легко сдаться.