-- На всякий случай приготовить огнестрельное оружие! -- приказал лейтенант Минесс.
Разведчики тьмы дали знак своими факелами, что опасности нет.
-- Это дорожный патруль! -- крикнул один из них.
К кавалькаде подъехала группа из пяти всадников и представилась как почетная инфантерия его величества Эдвура Ольвинга. Лаудвиг гордо расправил плечи и вышел им навстречу. Начальник патруля, здоровенный майор солидных лет и солидной внешности, тут же перекосил лицо от изумления.
-- Принц?! Вы?.. Позвольте спросить, что вы делаете в такой глухомани, на самой границе нашего миража?
Лаудвигу до страсти захотелось ответить что-нибудь остроумное, например: "охочусь на водяных пауков", или: "потерял пятнадцать евралей, и вот, брожу теперь по всей Франзарии, ищу..." Но он сказал именно то, что заповедал ему король:
-- Везем сжигать страшную ведьму. Честным людям житья от нее нет.
Майор глянул на повозку с клеткой и вопросительно вскинул брови.
-- Ближний путь! Почему бы не сжечь ее на Площади Справедливости, не покидая Нанта?
Тут на помощь пришел князь:
-- У нас, у рауссов, есть такое поверье: ведьма обязательно должна быть сожжена на своей родине. Только в этом случае с ней умирает ее колдовская сила.
Начальник патруля почесал затылок.
-- Мудрено как-то. Ну ладно. Мои дела не при Делах. Так мы говорим. Желаю вам всего хорошего! Кстати... ходит слух, что в нашем мираже скрывается дочь царя рауссов. Ее ищет Калатини. Не знаю, чего они там не поделили, но президент Астралии предлагает приличную сумму за ее поимку. Двести тысяч евралей.
Лаудвиг весело присвистнул:
-- Ого! За мою голову -- и то бы столько не дали! -- Он задумчиво почесал прорастающую щетину. -- Ч-черт ее знает. Честно сказать, я даже не слышал, что у царя Василия есть дочь. Красивая хоть?
-- Не знаю, сьир. Единственная красота, в которой я разбираюсь -- это красота искусства. Особенно меня привлекает чеканка на золотых монетах. Двести тысяч евралей! Я сдыхаю от зависти, думая что такая сумма на халяву достанется какому-нибудь проходимцу... Ну, извините меня, сьир, за болтовню. Всего хорошего! Рад служить вашему отцу!
Разъехались. Несколько факелов стали медленно удаляться в сторону Нанта, пока не стали похожими на небесные костры, потом и вовсе исчезли. Ольга еще долго боялась поднять голову. Ей казалось, что рядом прошло какое-то пеклище и опалило ей волосы. Теперь и только теперь она испытала искреннюю благодарность герцогу Альтинору за то, что так изуродовал ее внешность. Если бы хоть один из солдат узнал, кто она на самом деле... За такую сумму они наверняка перерезали бы друг другу горло. И князь Мельник стал бы первой жертвой.
-- Вывод один, -- сказал Минесс и тревожно погладил своего стального брата, -- Граница близко. Граница!
Брат побрякивал в длинных ножнах и блестел единственным глазом-кристаллом, вкрапленным в эфес. По сути слова оказались пророческими. Не прошло и половины эллюсии, как Пьен, старший из разведчиков, громогласно потряс своим факелом и крикнул:
-- Врата! Я вижу Врата!!
Черная вселенная была соткана из множества удельных королевств. Все они имели статус полуреального существования и характеризовались как миражи. Границы между ними были настолько условны и аморфны, что даже на картах они изображались невнятными волнистыми линиями. В степи темноты было очень трудно произвести их точную маркировку, еще труднее -- заниматься их охраной. Если в нескольких словах обобщить вышесказанное, то по сути никакой границы вовсе не существовало. Зато между всеми соседними миражами были Врата -- контрольные буферы, где официально можно было попасть из одного миража в другой. Их иногда называли дверями в иные миры. И, если в меру пофилософствовать, то приходишь к выводу, что по сути так оно и есть. Одни и те же Врата охраняли воины той и другой стороны. Они были почти всегда открыты, так как поток путешествующих по миру не истощался. Разумеется, здесь брали пошлины, особенно с торговцев. Плата была столь низка, что скорее являлась символом. А повышать ее не решались, потому как у многих возникнет искушение деликта: пересекать границы иным путем.
Разведчики тьмы первыми погасили свои факела. Возле врат стоял лагерь пограничников, и всегда было изобилие света. Даже окружающий лес просматривался на полльены вглубь. Костлявые деревья со вздернутыми к небу ветками словно ждали оттуда, сверху, какой-то милости для себя. Скорее они жаждали и просили дождя. Это не проблема. Рано или поздно у небожителей вновь прохудится дно какого-нибудь моря.
Сами Врата были высотой в три человеческих роста. Распахнутые настежь они напоминали собою взмах двух гигантских крыльев. Сделаны они были из благородной негниющей древесины, а от огромного количества инкрустированных в нее разноцветных камней происходило мерцание в глазах. Справа по курсу проплыл стенд с пафосной надписью: "О ПУТНИК! ТЫ НАХОДИШЬСЯ НА ГРАНИЦЕ ДВУХ МИРОВ. ТРЕПЕЩИ И ВОЗДЫХАЙ, ИБО МЕСТО СИЕ СВЯТО".
Лаудвиг пожал плечами. "Можно было придумать что-нибудь поостроумней". Принц с некой долей стыда признался князю, что видит Врата впервые в жизни. Раньше его дороги редко выходили за пределы Нанта. Зато внутри его пределов -- пьяно исколесили все мыслимые направления. Франзарские пограничники вытянулись по струнке, едва узнали среди прибывших сына короля Эдвура. С их лагеря донеслось несколько громких приветствий, и на каждое из них Лаудвиг отвечал снисходительным кивком. Он вдруг понял, что на протяжении всего пути это единственное место, где он может чувствовать себя в полной безопасности. Данная мысль, успокаивая рассудок, привнесла в его тело частицу теплоты. Словно трепещущий огонь факела проник извне и ласково лизнул его дух.
-- Скажите, князь, кому из ваших предков взбрело в голову построить Москву в такой дали от Нанта? Строили бы где-нибудь поближе. Может, уже и доехали бы...
Мельник нашел для себя что-то веселое в этих словах. Он потрепал за гриву лошадь и произнес: