Вечер опускался на Лианный Лес. В небольшой сухой пещере, образованной в песке между корней упавшего дерева, перед маленьким костром сидел, обмазанный грязью, Арум и отгонял от себя гнус. Рядом, растянутая на ветках и колышках сушилась свежесодранная пятнистая шкура кровоклыка, а клыки, выбитые камнем из черепа, лежали под ней. В небольшом костре в углях пеклись клубни съедобных лиан вместе с, завёрнутыми в листья, лягушками. Арум думал о том, что Лианный лес так же, как и его родной — Дождевой живёт по общему закону Огнесолнца. Впереди летняя ночь, а утром, планировал Арум, он пойдёт обратно в Ахх, и не будет искать жилища горцев. Со шкурой и зубами кровоклыка, можно с гордостью возвращаться в родовой посёлок.
Утро ворвалось в сон Арума вместе с брачными песнями пальмовых птиц. Их много летало в богатом на дичь Лианном Лесу, из которого, впрочем, нужно было уже уходить. Арум раскинул в стороны колючие ветки, которыми он закрыл перед сном вход в свою маленькую пещеру и выбрался наружу. Шкура кровоклыка по-прежнему сушилась и требовала дальнейшей выделки. Свернув её трубкой и перевязав лианой, рептилоантр подготовил шкуру к проносу через лес. Неподалёку рос крепкий тростник и Арум выстругал из его тонких и стройных стеблей несколько простых стрел на обратную дорогу — по пути могло случиться всякое. Перед тем как выдвинуться, Арум, выжав из росших рядом нескольких мягких кактусов сладковатую влагу, съел их ягоды. До Чёрной Реки около полудня пути и охотник, перевалив шкуру через спину, направился в сторону реки, надеясь к полудню достичь Ахха.
Аккрум заметил Арума ещё издали. Охотник нёс шкуру над водой и имел довольный вид. Когда он выбрался на берег реки, то увидел вождя, стоящего вместе с Четырёхпалым в группе рыбаков. Настроенные как-то воинственно, они смотрели на Арума с любопытством и даже некоторым удивлением. Вождь сложил руки на груди и спросил Арума:
— Арум, ты провёл ночь с пчёлами и несёшь в Ахх новую жену?
Охотники дружно рассмеялись. Улыбнулся и Арум. Он скинул на песок дубинку и колчан и резким движением распахнул перед охотниками, скрученную трубкой, шкуру. Развёрнутая во всю длину шкура крупного кровоклыка заставила Аккрума сглотнуть слюну. Добыть такого зверя в одиночку являлось вершиной охотничьего искусства — крупнее хищника в крае Больших Болот просто не водилось.
— Аккрум, я добыл его из ловчей ямы! — честно признался Арум, зная, что всё равно правда всплывёт из тины лжи, ведь шкура была полностью цела, исключая маленькую дырку от стрелы.
— Зверь из Лианного Леса?
— Да.
— Яму копали горцы?
— Да.
Услышав подробности добычи кровоклыка, вождь Аккрум обернулся к слушавшим рассказ Арума охотникам и рыбакам и спросил:
— Шкура кровоклыка за две черепахи достойный обмен?
Болотные охотники продолжали смотреть на пятнистую шкуру, всё ещё источающую запах кровоклыка, и восхищались её красотой. На берегу, помимо вождя и торжествующего Арума, находилось девять болотных антров и все они закивали головами в знак того, что, конечно, это более чем равнозначный обмен. Увидев положительный ответ на свой вопрос, Аккрум хищно улыбнулся, но тут же задал следующий:
— Рыбак, куда пошли горцы?
Один из рыбаков, ранее спрятавшийся на дереве при приближении водопоклонников, молча показал пальцем в сторону Тепла и добавил:
— Аккрум, они ушли за Омут Трясинного Рептила в свою новую деревню!
Вождь сначала удивился, а затем, помрачнев, воскликнул:
— Горцы охотятся в наших лесах! Горцы уже живут в Дождевом Лесу! Они будут строить здесь свои могильники. Мой дед убивал горцев и поедал их как Трясинный Рептил! Мы должны выгнать их из нашего леса и Огнесолнце нам поможет! Сколько их?
— Вождь, их всего четверо.
— Нас больше, — заметил играющий копьём Четырёхпалый.
— Слава Огнесолнцу!
— Аккрум, мы пойдём с тобой!
С вождём согласились почти все болотные антры, стоящие на берегу Чёрной реки, кроме Арума и ещё одного рыбака. Арум не понимал, зачем силой выгонять похожих на них антров из леса, которого вокруг так много, что хватит на всех, и он не вскинул вверх закрепленную на запястье дубинку, как это сделало большинство охотников. Аккрум этого не заметил, острым взглядом он осматривал заросли затопленного леса в той стороне, куда ушла группа горцев-водопоклонников. Лес зашумел в ответ на крики охотников и резкие движения оружием: взлетела стая белых певчих птиц, плюхнулся в болотную жижу молоденький рептил, пробежала копытная свинья.
— Четырёхпалый, идёшь со своими за мной! Мы найдём горцев и выгоним их из леса. Арум, возвращайся в Ахх и скажи шаману, чтоб молился Рептилу. Рыбную ловлю не прекращать, — это указание Аккрума уже относилось к рыбакам. Он принял решение наказать вторгшихся и, махнув рукой группе Четырёхпалого, растворился в кустарнике, окаймлявшем лес, залитый водой Рыбного Озера.
На берегу около брода остались два рыбака и Арум, всё ещё держа в руках шкуру. Горцев он не жалел, хотя они и вызывали у него какой-то необъяснимый интерес. Арум также знал, что вождь не будет сразу убивать горцев. Ему надо было пойти с ними! Но теперь уже поздно и нужно возвращаться в Ахх. Огнесолнце забралось высоко на верхушки деревьев и с их высоты зорко следило за болотными антрами, спешившими не прогневать его. Рыбаки вернулись к своему занятию: срубали новые жерди и устанавливали вторую ловушку, делая расстояние между кольями вдвое меньше. А рептилоантр, свернув шкуру, направился по лесной тропинке к переброшенному над водой мосту.
Отогнав домашних птиц, взобравшихся на навесной мост, Арум пробежал по нему и оказался у острых кольев входа в Ахх. Крикнув, сторожившему вход антру, что идёт Арум — сын Арума-охотника, рептилоантр вместе со шкурой оказался внутри родового посёлка. И первое, что он узнал, вернувшись домой, была смерть отца. Шаман Трясинного Рептила уже стоял у входа перед его хижиной и молился. Он знал, что холодная болезнь неизлечима. На пороге Арум споткнулся о забытый горшок с варёными клубнями и отбросил его внутрь хижины. А внутри её, уже посыпанная пеплом, лежала у ног отца сестра и тихо плакала. Арум вошёл в свой дом и бросил шкуру кровоклыка в угол. Сестра, увидев его, продолжала плакать, а Арум, достал из глубины хижины пористый камень и принялся сосредоточенно править на нём лезвие своего костяного ножа. Завтра предстояло сделать плот и отправить дух отца к его древним предкам — болотным рептилам.
Тем временем, группе Аккрума удалось по растревоженной тине, сломанным веткам и срезанным грибам обнаружить путь горцев. К концу дня, когда водопоклонники, неплохо разведав Дождевой Лес, уже собрались изжарить на огне утренних черепах, их костёр и все они, неожиданно окружили рептилоантры. Измазанные грязью, болотные охотники незаметно подобрались к чужакам и, скаля клыки и размахивая копьями и дубинками, взяли их в кольцо. Некоторые из них направили на горцев натянутые луки, некоторые замахивались копьями, только ожидая от вождя сигнала атаковать. Аккрум, вытянув вперёд дубинку, оскалился, причём некоторые из клыков его ожерелья могли бы соперничать в длине с его собственными. Он крикнул горцам:
— Моё имя Аккрум. Я сын Аккрума-Рептила и охочусь тут. В этом лесу охотился и мой дед. Что нужно вам здесь?
Горцы не заметили скрытого приближения и обнаружили охотников лишь в самый последний момент, когда путь к отступлению уже отсутствовал. Арким, держа в руках каменный топор-лопату, которым собирался проломить панцирь черепахи, вслушивался в резкие звуки гортанной речи рептилоантра, но слабо понимал их. Этот дикий охотник явно был у них главным, но смысл его слов почти непонятен. Много прошло времени с тех пор, когда водопоклонники покинули край Больших Болот. Акесу показалось, что он понял вопрос, и он уточнил его у Аркима:
— Арким, он спрашивает, что мы тут?
— Что он говорит? — спросил в свою очередь Четырёхпалый у вождя.
— Не понимаю! Что-то о нас.
— Я — горец Арким! Мы ищем новое место для жизни, — спокойно выговаривая слова, обратился водопоклонник к Аккруму.
Вождь, стоящий ближе к горцам, частично разобрал, похожие на его язык, слова. Между ними горел костёр, смеркалось, и тени болот становились длиннее. Горцев окружало несколько вооружённых антров и сопротивляться было бесполезно.