– Пора у… – сорвалось с уст уже бегущего к айрокатеру инженера.
Спустя полминуты, разметая красную пыль, айрокатер поднялся над долиной. Оставляя за собой мутные клубы пыли, он взял курс к западным скалам, к ущелью, походившему на раскрытую пасть дракона.
* * *
– Связь есть? – вбежав в рубку, спросил командир.
– Пока нет, – переглянувшись с Эмином, ответил Мартин. – Есть обрывочные сигналы, но передачи данных нет, много помех. Я сейчас пробую с передатчика на станции, оттуда позиция лучше.
Спустя минуту был принят сигнал с айрокатера, послышался обрывающийся голос инженера:
– Я возвращаюсь, курс 240. Где все?
– У нас всё в порядке, – ответил Мартин. – По команде «Алерт[6]» инициирована стандартная процедура безопасности. Экипаж находятся в укрытии центрального отсека под защитой магнитного поля реактора.
– Понял, но слышно х… р…. х…. р.…
– Тебя тоже, – ответил Эмин, – Началась солнечная вспышка класса Х. Это пока магнитное излучение. Через пару минут коронарный выброс достигнет планеты, и тебя под прозрачным фонарём[7] жарит заживо! Не снимай шлем, если даже жарко. Ты где? У нас нет данных с транспондера.
– Осталось 75 миль.
– Плохо! Ты миновал лавовые трубки[8], они были отмечены на карте. Мог бы там укрыться.
– Ты имеешь в виду эти ромбики без названия? Поздно, они уже далеко, хотя по курсу есть одна.
– Нет, в эту не суйся: проход узкий. Спустишься – обратно не вылезешь.
– Понял. Хорошо, готовь парковку. Буду ско-гур-гур-гур… – голос исказился, затрещал цифровой шум, и связь оборвалась.
Через тридцать три минуты связь с айрокатером была восстановлена, но инженер не отвечал.
– Есть сигнал транспондера, 18 миль. Он летит на автопилоте, – доложил Мартин. – Биометрические данные – пульс учащённый.
– Потерял сознание, – предположил командир.
– Есть удалённый доступ. Управление айрокатером перехвачено! – доложил Эмин, поднимаясь с кресла. – Я в грузовой отсек.
– Когда приблизится, дам тебе знать, – заявил Мартин. – Попробую посадить на выдвижную платформу, а ты загонишь в шлюз.
– Да, постарайся, – бросил Эмин, покидая рубку.
* * *
– Как чувствуешь себя? – спросила она, снимая с его головы повязку с электродами электросна, и коснулась тёплой ладонью его лба. Этот жест на мгновение напомнил ему о матери. Открыв глаза, он обнаружил себя в медотсеке лежащим на кушетке под одеялом.
– С возвращением, турист, – рядом, улыбаясь, стоял кузен.
– Давно я здесь? – тихо просипел Турал.
– Три сола, – ответил кузен.
– Так долго спал?
– Мы тебя ввели в состояние искусственной комы, – пряча заплаканные глаза, промолвила Майя и, развернувшись к медицинскому столу, добавила: – Симптомы облучения незначительны, сейчас тебе нужен покой.
Турал сунул руку под одеяло. Обнаружил, что он в больничной пижаме, окутанный сетью датчиков и на него надет подгузник, и вопросительно взглянул на кузена.
– Что?! Ты ещё легко отделался, получил абсолютно смертельную дозу! Мы тебя чуть не закопали, даже место для могилы присмотрели. Никто не верил, что ты выкарабкаешься, только… – Кузен смолк, искоса взглянув на Майю.
– Я пока не собираюсь склеивать ласты, – прохрипел Турал, – дай воды.
Эмин протянул ему стакан с трубочкой и помог приподнять голову. Высасывая содержимое сосуда, инженер в перерывах между жадными глотками спросил: – На станции все норме?
– В норме, никто не пострадал, и всё работает в штатном режиме, – покивал Эмин.
Осушив содержимое стакана, Турал, собравшись с силами, скинул одеяло и только сейчас обнаружил, что пристёгнут фиксирующим ремнём.
– Ты много вертелся, пришлось тебя пристегнуть, – коротко бросил кузен.
Расстегнув ремень, Турал с трудом присел и, пока отдирал с себя датчики монитора пациента с прилепившимися клочками волос, всё время роптал. Затем осмотрел свои руки, покрасневшие и местами покрытые серыми пятнами.
– Это облучение, со временем пройдёт, – обнадёжила Майя. Её голос слегка дрожал, и, снова пряча взгляд, она подошла к нему со шприцем. Миловидные черты её лица были омрачены беспокойством, проявлявшимся в покрасневших от слёз глазах.