– Я не сомневаюсь, ты поступил верно. Неизвестно чем бы всё закончилось. В лучшем случае политики запихали бы в корабли пять сотен своих отпрысков, которые, наевшись гороха, от безделья выпускали бы газы, в невесомости соревнуясь в ускорении своих тел. И кончилось бы всё тем, что они поубивали бы друг друга за последнюю банку консервов.
Положив руку ему на плечо, Замиль добавил: – Турал, твои родители гордились бы тобой. Я каждый день благодарю Всевышнего за то, что он послал тебя.
– Благодаришь? – вспыхнул Аббас. – Зачем же он, Всемилостивейший Творец, не передумал и после тысяч лет страданий обрёк своих рабов на гибель? Ни он, всемогущий, ни даже шайтан и пальцем не пошевелили, что бы спасти Землю! Знаю, ты скажешь: такова воля его и всё предопределено. Тогда выходит что мы всего лишь марионетки в его руках. Если он предопределяет наш выбор и все наши поступки, зачем тогда он нас за наши проступки пугает огненным адом, а праведников искушает райскими гуриями? Где тогда свобода нашего выбора, если выбор сделан за нас?
– АстагфируЛлах. Всевышний – всеведущий, он знает всё, но он, за нас не решает! – возразил ему Замиль. – Выбор всегда остаётся за нами. Эта свобода выбора, которую он нам дал. Он, сотворивший Небо и Землю, и множество других миров, знает каждый наш шаг, каждый из тех множества шагов, которые мы могли бы предпринять. Мы можем принимать правильные и неправильные решения – но исход всех наших деяний и устремлений ему известен наперёд. Ты пытаешься установить природу реальности и смысл своего существования, но забываешь о том, что объединяет твои мысли и мир материи – то, без чего немыслимо существование процессов мироздания. Я имею в виду Время. Оно для тебя всего лишь побочный продукт расширения Вселенной, но для меня – Время, это творение Его, тайна, которую мы никогда не постигнем! За все эти годы, как ни стремился, я ни на шаг не смог тебя приблизить к творцу. Кроме реального мира ты сотворил в своей душе мир другой: убежище, куда даже его пускать не желаешь.
– Всевышнего, карающего и вознаграждающего, я никогда не приму! – сердито высказался Аббас.
– Я ему безмерно благодарен за то, что он вселил в тебя силы быть таким, какой ты есть, – усмехнулся Замиль. – Твоё отрицание веры – это тоже религия! Ты сам мне не раз говорил, что Вселенная слишком тонко настроена, чтобы быть случайностью. Если бы фундаментальные законы мироздания имели бы другие значения, даже с малейшими отклонениями, во взаимодействиях, в массах или в гравитации, ни нас, ни этого мира никогда бы не существовало. Всевышний не передумал, и то, что произойдёт, конец этого мира, но не конец всему тому, что он сотворил. Дерево высыхает и гибнет, но после себя оно оставляет цветущие побеги! Тебе он открыл тайну грядущих событий, чтобы ты увёл от гибели малую долю его детей, которые начнут новую жизнь с чистого листа, без разрушений и вражды! На нашем многолетнем пути, проходя через множество ниспосланных нам испытаний, я не раз был на грани того, чтобы сдаться и, опустив руки, сказать, как часто говорил: «такова воля его». Но ты никогда не сомневался в безошибочности своих действий. Глядя на тебя, я убеждался в праведность нашего пути. Творец Всемогущий всегда знает и нам слабым и немощным терпеливо объясняет, как жить. В день, когда ты вошёл в наш дом, я поблагодарил Всевышнего за то, что он вернул мне брата в твоём лице. Я обещал ему, что до последнего дыхания буду твоей опорой.
– Спасибо, дядя. Оставаясь в тени, ты всегда был рядом. Я был сломлен, когда не смог спасти родителей, но ты мне сказал, что я не должен плыть по течению, а могу противостоять судьбе. Твои слова дали мне стимул к действиям, без твоей поддержки я бы не смог ничего сделать. Но у тебя своя религия, а у меня, как ты выразился, – тоже религия, но своя. И наши дела ещё не завершены. Скажи мне: им удалось восстановить связь с «Гая»?
– Нет, оператор ISOC вместо метрической меры по ошибке рассчитал траекторию в футовой мере, и спутник связи не вышел на заданную орбиту, – огорчённо сообщил Замиль. – Сейчас ситуацию пытаются исправить, но драгоценное время уже упущено. Из-за начавшейся на Солнце магнитной активности мы потеряли связь со станцией на пять дней раньше предполагаемого срока. Я только успел отправить Туралу список людей, которые могли быть причастны к передаче несанкционированного сигнала с корабля. Ты серьёзно предполагаешь, что среди них может быть безбилетник?
– Не знаю. Я думал, что мы предусмотрели развитие любой ситуации. Но появление на борту самозванца я предусмотреть не смог. Из этого списка можно исключить Майю Хогарт, её воплощение Селену я видел менее трёх лет назад: выглядела она старше, и сойти за неё, чтобы попасть в экспедицию, не могла. Насчёт остальных двенадцати я не уверен. Я считал, что люди из моего отряда имеют право на шанс, и настоял на их участии в экспедиции, но Тейлор погиб, и их осталось только тринадцать. Сейчас они мало знакомы и, возможно, друг другу не доверяют, но на них я возлагаю надежду. В будущем, когда раскроется правда, они сделают правильный выбор. Создадут костяк экспедиции и смогут достичь недостижимых целей. В любом случае, кем бы ни был этот безбилетник, он оказал нам услугу. Спасая себя, он спас всех, кто был на борту «Сяма». Надеюсь, с ним в дальнейшем проблем не будет.
– Я сделал запрос по своим каналам, все подозрительные случаи, связные с людьми из этого списка, проверяются. Пока связи со станцией нет, но вся важная информация в реальном времени загружается на «Гырат», сейчас он орбите, и направляется к Марсу. Даже если со станцией связаться не удастся, они узнают обо всём, что происходило на Земле, до самого последнего момента. Да, и ещё у меня для тебя есть подарок, – спохватился Замиль. Раскрыв портфель, он вынул оттуда папку. – Твоё досье, которое на тебя составили двадцать с лишним лет назад.
Взяв в руки папку, Аббас её раскрыл, прочитав первые страницы, усмехнулся. – Ха… Они дали мне кодовое имя Бином. А на тебя тоже есть досье?
– Да, у меня кодовое имя Хаджи, с пометкой во второй степени.
– Зачем в степени?
– Наверное, потом что, живя в Штатах, я два раза ездил в Мекку как паломник. Но они не знают, что сейчас я уже трижды побывал в Мекке.
– Значит, ты теперь Хаджи в кубе?!
Они рассмеялись. В двух заурядных старцах, смеющихся во дворе дома, трудно было распознать людей, сумевших невероятными усилиями вырвать горсть потомков Земли за пределы трагической судьбы их родной планеты.
– Откуда у тебя это досье? – закрывая папку, спросил Аббас.
– Президент передал, сказал, нам будет интересно.
– Значит, им удалось достать эти документы очень давно. Я подозревал, что его покойный отец знал с самого начала. Он молчал, но знал, кто я и откуда. Поэтому наперекор всем предостережения его окружения наши проекты поддерживались без лишних вопросов.
– После того как ты уехал из страны, я передал ему тот полис и твои слова о том, что этот документ даёт право зарезервировать два места в экспедиции: желательно за членами его семьи. Он вернул полис спустя полгода.
– И что? – заинтересовался Аббас.
– Он вписал туда имена молодой семейной пары. Это ремесленники из глубинки. Она победительница конкурса ковроделов, а её муж потомственный кузнец, мастер по изготовлению холодного оружия. Они сейчас там: парень работает в бригаде Зураба.
– Это его выбор, – задумчиво бросил Аббас. – А почему ты и Адель отказались лететь с молодёжью?
– Молодёжи нужна свобода, а мы пожилые, нам там делать нечего. А почему ты не решился вернуться туда?
– Ты сам ответил, мы своё пожили. Одного зануды Зураба им хватит с избытком. И к тому же я хочу наблюдать «Последние шоу» с первых рядов!
Алмазная
пыль
Тяжело дыша, Эмин открыл глаза. В зловещей тишине грудь прожигала ноющая боль. Над головой, пробиваясь сквозь пыль сумрачного неба, зажглись первые звёзды. Бернардо лежал у его ног. С усилием приподнявшись, Эмин наклонился к нему. Бернардо не подавал признаков жизни. Стекло его гермошлема изнутри было заляпано кровью. Он не дышал. Выше груди, из самой слабо защищённой части пневмокостюма, лёгким паром испарялась кровь. Ровера по близости не было.