Но тут прибежали большие мальчики, раскрутили карусель так сильно, что в глазах лошадок всё замелькало, закружилось, в ушах засвистел ветер…
А когда карусель остановилась, розовая лошадка увидела только притоптанный ногами мальчишек голый стебелёк одуванчика. Лёгкие, невесомые пушинки с его головы разлетелись в разные стороны и исчезли из виду.
– Вот и дружбе конец, – снова захихикала сзади жёлтая лошадка.
А розовая грустно понурила голову. Нет-нет, она готова была дружить и с белым одуванчиком и даже просто с голым его стеблем – ведь это был он, всё тот же её друг! Разве можно отказываться от друга лишь потому, что он изменил цвет или причёску?
– Не грусти, – услышала она знакомый шёпот. Одуванчик слабо шевельнул зелёной ладошкой. – Не грусти, – тихо повторил он. – Придёт новая весна, и я снова расцвету, и всё будет как прежде. Ты просто подожди…
И лошадка улыбнулась ему сквозь слёзы. Конечно же она подождёт! Ведь ждать тоже надо уметь. Настоящие друзья умеют ждать.
У печки
Серёжа очень любил приезжать в гости к бабушке и дедушке. Это, конечно, понятно, ведь бабушек и дедушек любят все внуки, и Серёжа – не исключение. Но было ещё кое-что, отчего ему так нравилось там гостить.
Дело в том, что в доме у Серёжиной бабушки была печка. Не камин, как в некоторых городских квартирах, а самая настоящая печь, которая топилась дровами. Не огромная, русская, с забавным полукруглым зевом, как в сказочной избушке Бабы Яги, а небольшая аккуратная топка, задняя стена которой выходила в соседнюю комнату. И возле этой печки, когда она дотапливалась, было так здорово сидеть по вечерам рядом с бабушкой (а то и дедушка подсаживался!), глядеть в открытую дверцу на догорающие угли, следить за танцующими язычками пламени и слушать бабушкин голос. Обычно бабушка брала вязанье и, усевшись поудобнее на мягкий стул, а ноги поставив на скамеечку, которую специально для этого смастерил дедушка, начинала рассказывать что-нибудь интересное…
Вот и нынче в январе Серёжа гостит у них, потому что папа с мамой укатили в какое-то зимнее путешествие.
…Дедушка принёс из сарая охапку дров и с грохотом опустил заледенелые поленья на железный лист возле печки. От берёзовых плах вкусно пахло улицей, морозом и арбузной свежестью.
– Деда, я тебе помогу! – Серёжа кинулся к деду, начавшему складывать поленья в печь.
Схватил одно и вскрикнул от боли: в ладонь вонзилась большая заноза.
– Ну что же ты так, – покачал головой дедушка, – и поленья надо брать умеючи.
Бабушка, нацепив на нос очки, осторожно вытащила занозу (Серёжа стойко выдержал операцию!) и щедро намазала ранку зелёнкой. Тем временем дедушка уложил поленья, поджёг спичкой кусок бересты и сунул её, пылающую, в щель между плахами. Потом они обедали, а печь топилась, и за закрытой дверцей весело трещало и стреляло. А когда огонь слопал уже несколько охапок дров, когда от нагретых боков печи понесло теплом и дедушка уже перестал подкладывать новые полешки, а только ворошил оранжевые головёшки железной кочергой, пришло волшебное время, которое так любил Серёжа. Можно было открывать дверцу и усаживаться напротив.
Он сам притащил бабушкин стул и скамеечку, а для себя – маленькую табуретку (которую тоже сделал дедушка специально для внука). Бабушка взяла вязанье, устроилась на стуле… Замелькали спицы в её пальцах. А Серёжа зачарованно следил, как по горке раскалённых алых углей перебегают волны слабого пламени. Мечущиеся его языки то и дело окрашивались в голубой цвет. Серёжа знал: пока есть такие голубые огоньки – трубу закрывать рано: можно угореть. Зато пока они горят – можно сидеть у открытой дверцы…
– Как твоя ладошка? – спросила бабушка. – Как и умудрился этакую спицу загнать в руку?
– Спицу? – удивился Серёжа и покосился на сверкающие металлические спицы в бабушкиных пальцах. – Спицы ведь вот, у тебя…
– И у меня, – согласилась бабушка. – А ещё вон, в спичечном коробке…
– Так ведь в нём спички!
– Я и говорю – спицы, – улыбнулась бабушка.
И Серёжа понял, что сейчас услышит что-то интересное.
– Спица – тонкая длинная деревянная палочка, – начала бабушка, не отрываясь от вязанья. – А спичка – это маленькая спица. Ну, вот смотри: синица – большая, синичка – маленькая, так и спица со спичкой. А что моих спиц касается…
Тут бабушка лукаво взглянула на Серёжу и снова склонилась над вязаньем, продолжая говорить:
– Однажды спичка стала спицу дразнить: мол, длинная ты, худая да ещё и металлическая! В общем, некрасивая. «А мы с тобой родня!» – говорит ей спица. «Не может быть!» – возразила спичка. «Может, – рассмеялась спица, – к тому же и делом одним занимаемся». «Мы? Одним делом?» – рассердилась та. «Конечно, мы людей согреваем: ты огонь разводишь, а я тёплые вещи вяжу». «Да ты такая острая, такая колючая, уколешь – мало не покажется!» – закричала спичка. «А ты хоть и маленькая, но большую беду наделать можешь», – строго ответила ей спица.