Клау вынул кусок вишнёвого дерева и принялся вырезать из него женщину, а Браката и Дерек легли спать. Я попыталась поговорить с Майлзом, но он был поглощён раздумьями, сидя на скамье у камина и позвякивая полученным от барона кошелём (точно такой же он был, как вот этот), поэтому я тоже попытался уснуть. Но я съел слишком много, чтобы заснуть так скоро, и, поскольку ещё не стемнело, решил побродить по вилле и попытаться найти кого-нибудь, с кем можно было бы поболтать. Фасад для меня выглядел слишком величественно; я отправился на задний двор, дабы убедиться, что наш воздушный шар не пострадал, и, возможно, ещё раз глянуть на тех мулов.
За домом стояли три амбара, построенных из камня (он доходил мне до пояса) и дерева (всё, что выше), и побелённых. Я подошёл к ближайшему, не думая ни о чём, кроме своего набитого брюха, пока огромный боевой конь с белой звездой на лбу не высунул голову из стойла и не ткнулся носом мне в щёку. Я протянул руку и погладил его по шее, как они любят. Он фыркнул, и я повернулся, чтобы получше рассмотреть его. Тогда-то я и увидел, что́ было у него в стойле. Он стоял на подстилке самой чистой, самой жёлтой соломы, какую я когда-либо видел — толщиною в пядь. Я поднял голову и увидел, что там, наверху, есть чердак, забитый ею.
Полагаю, прошла минута или около того, а я уже вернулся в здание, где нам предстояло спать, тряс Майлза за плечо и говорил, что нашёл всю солому, какую только можно пожелать.
Сперва он, казалось, ничего не понял.
— Капитан, этой соломой можно нагрузить несколько телег, — уверял я его. — Да здесь у каждой лошади её столько, что нам бы хватило на сотню лиг.
— Хорошо, — ответил мне Майлз.
— Капитан…
— Здесь нет соломы, Джерр. Не для нас. А теперь будь благоразумным парнем и отдохни немного.
— Но, капитан, она есть. Я видел её. Я могу тебе принести полный шлем.
— Иди сюда, Джерр, — вздохнул он, встал и повёл меня наружу. Я думал, что он попросит меня показать ему солому, но вместо того, чтобы пойти на задний двор, туда, где были амбары, он повёл меня прочь от дома, на вершину поросшего травой холма. — Посмотри вон туда, Джерр. Вдалеке. Что ты видишь?
— Деревья, — доложил я. — Возможно, на дне долины — река; значит на другом берегу — ещё больше деревьев.
— А за ними?
Я глядел на горизонт, куда он, казалось, указывал. Там поднимались ниточки чёрного дыма, на таком расстоянии казавшиеся тонкими, как паутина.
— Что ты видишь?
— Дым.
— Это горит солома, Джерр. Соломенные кровли. Вот потому-то здесь и нет соломы. Золото есть, а соломы нет, — потому что солдат получает солому только там, где ему не рады. К закату они доберутся до реки, и мне говорили, что в это время года её можно перейти вброд. Теперь-то ты понимаешь?
Они явились той ночью с восходом луны.
Похоже, что изобретения и научные открытия совершаются почти случайно. Несогласные с этим утверждением говорят, что когда технология (или наука) достигнет определённой точки, то одна и та же идея придёт в голову дюжине людей. Название этому понятию — время парового двигателя, и идея заключается в том, что когда придёт время изобрести паровой двигатель, над этим начнёт работать куча народу.[1]
Это не так.
На древнем Крите был водопровод. Его утратили с падением этой цивилизации, и снова он появился, только когда необходимость в нём уже давно назрела. В египетской гробнице нашли модель самолёта, вырезанную из дерева.[2] (А если я заведу речь о египетской девушке в солнцезащитных очках, меня вообще не остановишь.) Похоже на то, что гальванопокрытие изобрели по меньшей мере дважды.
И так далее. Я решил поместить воздушный шар в Тёмные века, добавив, до кучи, ещё несколько вещей. Таким образом получился рассказ, который вы только что прочитали. Было ли когда-то такое время? Нет. Могло ли оно быть? Безусловно.
ЛОЖЕ
Дэвид Дрейк
О Джине Вулфе: Джим Бэйн опубликовал два моих первых рассказа о Хаммере в октябрьском и ноябрьском номерах журнала «Гэлэкси» за 1974 год. Это, так или иначе, послужило отправной точкой моей последующей писательской карьеры. В январском номере «Гэлэкси» за 1975 год Джим опубликовал «Солому». Прочитав её там, я понял, что мне ещё работать и работать, прежде чем я начну писать так же хорошо, как Джин Вулф. Это по-прежнему остаётся истиной.
1
В научно-фантастическом сообществе бытует идея, зовущаяся «время парового двигателя» — так называют время, когда внезапно двадцать или тридцать различных писателей одновременно выдают рассказы, которые объединяет одна идея. Оно называется так потому, что никто не знает, почему паровой двигатель случился тогда, когда случился. Его механику продемонстрировал Птолемей, и технически ничто не мешало римлянам построить большие паровые двигатели. У них были маленькие игрушечные двигатели, и у них хватало умений в металлообработке, чтобы построить большие паровые тракторы. Это просто не пришло им в голову. Когда у меня возникла идея киберпространства, я подумал: «Держу пари, для него настало
2