«И какая причина заставляет человека принимать все меры, чтобы скрыть свою личность, используя печатные слова, а затем подписывать её единственной подписью, которую он никогда не сможет опровергнуть?» — спросил Джонстон.
Ники поднял на него кустистую белую бровь. «Конечно, вы можете придумать причину», — сказал он.
«Ну, это может быть слепком, чтобы сбить нас со следа. Это могут быть чьи-то отпечатки», — предположил Джонстон. А потом, чтобы подкрепить свой ответ, добавил: «Снять отпечатки несложно, знаете ли.»
«И это может сбить вас с толку?» — спросил Ники. «Все пять отпечатков в обычной последовательности, повторяющиеся снова и снова? Если бы вам удалось идентифицировать отпечатки, и если бы вы поймали этого человека, разве присяжные усомнились бы в его заявлении, что его подставили? И как автор записки мог быть уверен, что у человека, чьи отпечатки он украл, не было железного алиби? И даже если бы это было не так, разве вы не были бы склонны поверить его заявлениям о невиновности, хотя бы для того, чтобы поинтересоваться, кто его враги, и таким образом, возможно, выйти на настоящего преступника?»
Паркер из округа Барнстейбл, что на мысе, возбуждённо замахал рукой, и Ники кивнул ему.
«Почему похититель не мог сделать это именно по той причине, о которой вы сказали? Ведь когда его поймают, он скажет: «Я этого не делал. Думаете, я был бы настолько безумен, чтобы поставить свои отпечатки на записке о выкупе? И тогда он выходит на свободу, если вы понимаете, о чём я...» Голос Паркера неуверенно прервался.
Но Ники ободряюще кивнул ему. «Вы же понимаете, что так не пойдёт, — мягко сказал он, — ведь хотя вы можете подозревать, что этот человек невиновен, вы обязаны провести расследование и попытаться завести на него дело. И как он мог быть уверен, что вы больше ничего не найдёте, если внимание будет приковано к нему?»
Я попробовал. «Предположим, у похитителя было что-то на кого-то, и он смог заставить его оставить свои отпечатки на записке.»
Я ожидал именно этого, когда он покачал головой. «Это похищение. Наряду с убийством это самое страшное преступление. Если бы этого человека опознала и задержала полиция, вряд ли можно было бы ожидать, что он возьмёт на себя вину за столь тяжкое преступление. Но даже если бы он это сделал, на этом бы дело не закончилось. Ему пришлось бы показать, как он совершил преступление, где держал девушку, что делал с деньгами. И, конечно, он не смог бы этого сделать. Кроме того, если он был вынужден поставить свои отпечатки на записке из-за того, что настоящий преступник имел на него какой-то компромат, то не могло ли это, в свою очередь, дать ему возможность одержать верх над своим мучителем?»
«Если только он не умер», — вмешался Джонстон.
«Очень хорошо», — сказал Ники. «Заставить человека поставить свои отпечатки пальцев на записке о выкупе, а затем прострелить ему голову и сбросить отяжелевшее тело в реку. Отличная идея, если не считать того, что первоначальное возражение остаётся в силе. Полиция в это не поверит. Если бы преступник планировал что-то подобное, он бы оставил на записке только один отпечаток, или, что ещё лучше, только частичный отпечаток — так что в возможность несчастного случая можно было бы поверить с большей готовностью. Нет, вы совершенно правы, предполагая, что в деле участвовали два человека, но это партнёрство, добровольное партнёрство, в котором один из партнёров ставит свои отпечатки сознательно и добровольно. Это было бы логично, если бы у одного из партнёров были основания опасаться добросовестности другого. Например, если бы он боялся, что, как только предприятие будет завершено, его партнёр может сообщить в полицию, он мог бы таким образом обеспечить себе молчание.»