Сказка юности
Я иду по деревне. Сумерки, густые как туман, медленно опускаются и окутывают землю. Между черным лесом и такой же тучей краснеет узкая полоса заката, напоминающая раскаленный обрубок железа, только что выброшенный из кузнечного горна.
Давно я здесь не был, и давно перестал писать мне письма единственный грамотей из всех моих предков — дед Сафон. Эх, дед, дед!..
Я перехожу на другую сторону дороги, ставлю чемодан у ракиты. Далекое рокотание моторов сливается с треском сверчков. Из Красного лога примчался ветерок, пошептался с березками и юркнул в густые заросли лозняка, оставив приятный аромат сена.
Давно я здесь не был... год. За год можно многое забыть. Но крепкая привязанность и тяга к этой деревне всегда оставались в моей душе — это была грусть сердца о единственной встрече.
Косить меня научил дед, и я пошел в Красный лог, чтобы смахнуть в нем небольшой участок травы. Тишина, но иногда пробежит легкий ветерок, и кажется, что от этого трепетного вздоха природы диск солнца, как желтовато-белесый жучок, забьется в золотой паутине лучей. Свежескошенная трава пахнет медом. Я прохожу мимо взлохмаченных копен, путаюсь в грядках сохнущего сена. Все уже скосили, один дедов участок, как оселедец запорожца, выделяется на стриженом лугу.
«Шек, щек, щек», — шепчет коса, срезая сочные стебли.
Становится жарко. Раздеваюсь до пояса.
«Фр-р-ры!»
Я шарахаюсь в сторону. Из-под ног выпрыгивает серый комок и молниеносно уносится в сторону леса: куропатка — черт, как внезапно! Оглядываюсь по сторонам. Вокруг простор, в душе тоже простор.
«У меня ль плечо шире дедова...» — пою во весь голос и тут же замираю на полуслове. Макушка крайней копны поднимается. Мгновение — и сено летит в сторону. Словно выросшая из-под земли, на копне стоит девушка.
— Кто это тут шумит?
Я торопливо надеваю рубашку, девушка звонко хохочет.
От смеха вздрагивают крутые брови, черные, в руку толщиной, косы расплелись до половины, в волосы набились цветы ромашки, красного клевера; она напоминает Василису Прекрасную из русской сказки, которую я видел в избе деда на картинке.
«Ших, щих, щих», — шепчет коса.
Мне кажется, что девушка внимательно следит за мной. Я вкладываю в работу всю силу, все умение. Широко размахиваюсь, захватываю побольше. Без привычки сводит плечи, устают руки, пот ручьем стекает со лба. Нервы не выдерживают, и я оглядываюсь. Девушка заканчивает подгребать последний ряд. Она увлеклась работой, для нее я не существую...
— Что, косарь? — неожиданно спрашивает она.
— Попить бы...
— Сбегай в деревню.
— Даж если бежать буду, за час не управлюсь.
— Странно, — говорит Василиса, — ты что, первый раз здесь?
— Первый... нет, второй, то есть вчера с дедом перед вечером приходили сюда, он показывал участок...
— А-а... а то ведь в копонях есть ключ, его все знают, вода там студена!
— Где это копоня?
— Во-он там, — указывает она рукой на восток.
Я втыкаю косье в землю и направляюсь в ту сторону.
— Один-то все равно не найдешь. Я провожу, самой пить хочется. — Девушка бросает на копну деревянные грабли. — Пошли! Сам откуда?
— К деду приехал.
— Знаю, что к деду, а живешь где?
— В Донбассе.
— В шахте работаешь?
— В ней.
— А я сейчас экзамены за десятый класс сдаю. Последный остался.
Я думаю, что б это сказать ей утешительное...
— Вот пришли, — она пальцем показывает в осоку, — ключ там.— Нагибаясь, Василиса раздвигает острую траву, гибкую, как она сама.
— Пей!
Я смотрю на воду — черная как деготь!
— Что ты?.. Да нет же, чистая!
Девушка заходит с другой стороны, теперь тени нет, вода становится прозрачной. Василиса улыбается.
Идем обратно.
— Как тебя зовут? — спрашиваю я.
— А зачем тебе? Скажи, как твое имя.
— Костя.
— У нас в классе есть Костя. Долговязый такой, ребята его зовут Тянитолкаем дедушки Айболита.
Я очень доволен, что он Тянитолкай.
— Когда на луг пришла?
— Рано. Еще заря не загоралась. Залезла в копну и заснула. Вчера на «мотане» проплясали. И-их, калинушка! — она лихо кружится. Кажется, что земля загорается под ее ногами да подножная пыль серым дымом медленно подымается.
— Здорово! — восхищаюсь я.
— Э-э, посмотрел бы, как под ливенку!.. — она закидывает косы за спину.
Приходим на луг.
— Домой скоро пойдешь?
— Когда косить кончишь?
Я беру косу, но ее будто кто подменил. Она становится длинной и неудобной. Василиса лукаво улыбается, на загорелых щеках по ямочке.
— Дай-ка мне!
— Что ты, я сам докошу!
— Дай!
Она берет и сплеча начинает косить.