Вячеслав Анатольевич Харченко
Соломон, колдун, охранник Свинухов, молоко, баба Лена и др. Длинное название книги коротких рассказов
Посвящается моей жене Наташе
Политическое дело
Укладка асфальта
Любой человек понимает, что асфальт лучше укладывать ночью, зимой или в дождь. Зимой расценки выше в четыре раза, в дождь и ночью – в два. Укладка в дождь хороша тем, что бросаешь на слой воды. Похожий эффект достигается в мороз. Замерзшая земля от прикосновения горячего асфальта выделяет пар, и образуется воздушная прослойка.
Асфальт, уложенный на прослойку, легко отделяется. Весной он трескается, и при наложении нового слоя старый беспрепятственно отходит. Коренные москвичи всегда работают зимой и в дождь, а летом и по сухому орудуют лимитчики и приезжая сволочь.
Самым бедным человеком на Мосдоробслуге считался руководитель Сергей Никанорович. Он сидел в кабинете с двумя орденами Героя Социалистического Труда на лацкане светло-салатового пиджака и никуда не выходил. В это время главный инженер продавал щебень, зам по землеотводу – гранитную облицовку сталинских тротуаров, а я – куски прошлогоднего асфальта. Щебень шел по двести рублей машина и применялся для поддержки кооперативных дорог, гранитный камень стоил двадцать пять рублей за штуку и употреблялся дачниками для фундамента, а асфальт использовался для покрытия садовых дорожек и уходил за смешные суммы.
Время Сергея Никаноровича наступало ночью в грозу. Он выходил на трассу и вставал на капот черной «Волги», его на фоне молний освещал асфальтоукладчик, а на груди руководителя блестели звезды. Сергей Никанорович походил на нибелунга.
Мы бросали работать, оборачивались и ахали: «Наш герой! Наш герой!»
Показ нижнего белья
Геннадий Свиридов работал на бирже. Когда его спрашивали, чем он занимается, Геннадий отвечал, что продает Родину. Если вопросивший отшатывался и лез за пистолетом, то Гена пояснял, что впаривает акции российских предприятий западным компаниям.
Как человек весом двести килограммов и ростом два метра, он был добродушен и открыт (и это несмотря на особенности профессии), что не раз выходило ему боком.
Как-то Генкина тусовка вытащила Версаче из Милана на единичный показ эксклюзивной коллекции женского белья в элитный московский клуб «Циркус». Лучшие манекенщицы мира, девочки с обложек, высокие, худющие, холодные вампирши с кинжаловидными губами, с напускным равнодушием раскачивали холеными бедрами неглиже и топлес на пятачке прокуренного клуба. Все пускали слюни и кричали «Вау!», пытаясь ущипнуть проходящих заморских див за ляжки.
Геннадий весь вечер просидел в буфете и вылез на арену подшофе в самом конце показа. Упав непослушным телом на подиум, он медленно открыл глаза, хмельным, осоловелым взглядом окинул сцену и на весь зал вздохнул: «Господи, какие же они страшные!» Девочки заулыбались.
Соратники и друзья так его за эту выходку и не простили, а с Версаче после отъезда из Москвы случилось всем известное несчастье.
Посадка Руста
Руст на Красную площадь сел не сразу. Он все заходил и заходил на посадку, примериваясь, как получше приземлиться. В целом набралось три круга. В первый раз он летел со стороны Александровского сада, но мешала Кремлевская стена. Второй заход был осуществлен от «Детского мира». Мы стояли, смотрели вверх, а дети махали ему руками и кепками. Руст планировал в сопровождении американских вертолетов, которые тогда только поступили для московской милиции, и всем казалось, что идет какая-то грандиозная киношная съемка крутого боевика. К тому же из репродукторов отовсюду неслись марши, и было радостно. Сесть же ему удалось только с третьей попытки, причем осуществил он ее с набережной. Планер гордо протрясся по булыжникам, но, впрочем, эти кадры видели все. Их показывали даже по CNN: возбужденного молодого человека вытаскивают под руки работники правопорядка, а он улыбается и раскланивается во все стороны.
Руста повели в тридцать первое отделение, которое расположено в Кремле. Именно в нем служат самые интеллигентные менты Российской Федерации. Я не знаю, как с Рустом, но когда забрали меня за попытку спилить под Новый год голубую елочку у стены с вмурованными героями, они даже не настучали дубинками.
Просто бросили пинком в обезьянник и написали телегу в институт, но там не поверили. Только Нинка шипела всю неделю: «Я же пошутила».
Политическое дело
В десятом классе не до учебы. Натаскиваешь себя в институт. Поэтому, когда все пыхтели на субботнике, мы купили портвейна и спрятались от ненужных глаз в актовом зале.