В тот дом, к слову сказать, я больше так и не смог вернуться, место, где оборвались жизни двух драгоценных для меня жизней. Но и продать не смог. Так и осталась квартира пустовать с того дня. Я купил позже новую и старался не появляться в прежнем доме, лишь изредка заезжал проверить краны и счетчики и каждый раз задерживаясь там возвращался домой, будто после серьезного сражения, получив ранения несовместимые с жизнью.
— Ладно, — я тяжело вздохнул, жалея этих детей за непутевых родителей, с которыми им так не повезло. — Идемте в дом. Я сам только что с дороги. Расскажите что случилось. Придумаем, как вам можно будет помочь. Я Игорь, но друзья зовут меня Соломон.
— Я Аня, — совсем взрослый осознанный взгляд девушки снова зацепил меня за живое. — А это Маша, моя младшая сестра, — перепачканное лицо Кукленыша просияло и она искренне улыбнулась.
Девочки на удивление не боялись меня, хотя я лишь с виду был таким строгим и большим, да еще не брился несколько дней, а внутри я был очень добрым и мягким. Не со всеми и не всегда, правда. Но ведь недаром говорят, что дети все чувствуют? Без напускного официоза и суровой маски, с какой привык руководить из кресла своей компании, я был похож на обычного мужика со своей болью и потерями. И перед этими детьми не нужно было держать марку и делать вид, что мне безразлична их судьба. Почему-то стала не безразлично. Как представил, что Кукленыша отец бил по лицу от гнева в груди клокотать все начинало. Руки бы повыдергивал недоумку.
Маша так больше и не слезла с моих рук. На вид девочке было около пяти или шести лет. А вот Аня была постарше. Намного старше… Смею предположить самый расцвет ее юности и молодости, ибо я заметил, что девушка уже обладала всеми нужными изгибами и выпуклостями в нужных местах. А выглядела очень юно за счет отсутствия косметики на лице. От этого я уже честно сказать тоже отвык. Привык видеть у женских лиц ровные оттенки кожи, замаскированные пудрой, а здесь вот даже обратил внимание на несколько веснушек у нее на носу и возле больших глаз и незаметно улыбнулся сам себе.
Открыв дом ключом, я переступил порог, оглядываясь по сторонам. Дом был просторным, с крыльцом и верандой, одноэтажным, что меня порадовало. Мы прошли через коридор и оказались в проходной комнате. По правую сторону расположилась кухня, по левую еще одна комната. И все. На том роскошь и просторы этого дома закончились, но мне он показался вполне уютным и компактным.
Я посадил девчушку на диван, а сам оглянулся по сторонам.
— Сейчас найду чайник, — сказал я, забыв о том, что газа в поселке не было. А догадаться взять с собой электрический у меня как-то даже не возникло мысли. Будет повод выбраться на днях в город. Но для начала осмотрюсь, чего не хватало еще.
— Я помогу, — Аня взглянула на меня и скрылась на кухне. — У нас дом примерно такой же планировки как ваш, — донесся ее голос из кухни.
Послышался шум и грохот кастрюль. Я не удержался и подошел к двери — так было любопытно взглянуть, что она там делала.
— Но водопровода у нас нет, — крикнула она, набирая воду в глубокую посудину, не обращая внимания, что я стоял практически за спиной.
— А как же вы зимой живете? — спросил я, разглядывая девушку.
Светлые волосы, спутанные, но такие красивые, слегка вьющиеся, лежали на ее плечах, ровный острый подбородок, пухлые губы и выразительные светлые глаза. Очень умные с осознанным взглядом, будто она уже целую жизнь прожила — наивности в глазах ее точно не было ни капли. С такими родителями-то… Не удивлюсь если и сестра младшая была полностью на ее плечах, а родители даже не интересовались делами девочек.
— Да как все и живем. Печку топим. Я прошу соседа он колет иногда дрова, если отец ушел в запой. Мать работает вахтовым способом, по две недели ее дома не бывает, все хозяйство считайте на мне. Справляемся, — она махнула рукой. — Если бы не пили они, куда лучше жили, — грустно сказала девушка. — А так Машку мне, конечно, жалко, — уже тише добавила она. — Вон даже не знаю, как вести ее домой, трясется от страха как осиновый лист и по ночам плачет от испуга.
— Да зачем же вы это терпите? — недоумевал я.
Хотя и понимал, что рассуждать всегда легко. А у девчушек, по-видимому, и не было никакого другого угла, чтобы куда-то податься или убежать. А если обе несовершеннолетние, то какое бежать. Незаконно…