В Белграде Иван и Борис ежедневно встречались с руководителями «новопоколенцев», которые доверительно поделились информацией о «внутренней линии» РОВСа и о её «засоренности» чекистской агентурой. По свидетельству Бориса Прянишникова, активного «новопоколенца», Иван Солоневич «отнёсся равнодушно» к этому сообщению[118]. Объяснялось это просто: о «внутренней линии» он был порядком наслышан, считал результаты её работы провальными и бесперспективными как раз в силу «проникновения» агентов НКВД.
В редакцию «Голоса России» поступали письма, авторы которых спрашивали Ивана Солоневича о причинах его «умалчивания», «нежелания» затрагивать еврейский вопрос, обсуждать его в рамках «ответственности евреев за гибель России». Подобные вопросы неизменно звучали во время лекционного турне Солоневичей в Югославии. С открытым письмом по этому поводу к Ивану обратился читатель «Голоса России» Павел Спиридонов:
«В Вашей ругани антисемитов уже видна косвенная защита еврейства. Ваш же доклад 20 октября в Русском доме в Белграде окончательно вскрывает Вашу позицию. Ваше выступление было не докладом по освещению еврейского вопроса, а защитительной речью. Но Вы недооценили эмиграцию. Вы рассчитывали, как сами говорили, на наш эмоциональный антисемитизм. Это в России, под постоянным и непосредственным ощущением еврейского гнёта разрастается и ширится эмоциональный антисемитизм. Здесь же, вдали от этого еврейского террора, мы имели возможность стать на иную базу. Как определила „Еврейская трибуна“, мы используем основу научного антисемитизма. И вот на основании наших знаний мы требуем от Вас ответа: на каком основании и как смели Вы защищать перед нами народ, который задумал и провёл всю нашу революцию и который продолжает по сей час свою преступную работу? Вы утверждаете, что еврейство только использовало революцию. Но даже если это так, русскому было бы естественнее и достойнее обвинять их и за случайное участие, нежели защищать».
Спиридонов отметил, что «Солоневич хорошо натаскан на обработке масс», ведь публика почти единодушно хлопала, когда он заявил, что не евреи, а русская интеллигенция привела к революции. «Вот это игра! Вы показали себя достойным Ваших учителей. Не даром Вы хвастались, что, дескать, „мы, подсоветские, любого жида обставим“».
Свое «разоблачительное» послание Спиридонов завершил так:
«Не разрешив еврейского вопроса, Вы никогда не разрешите национального, то есть не обеспечите суверенитета русской нации. Мы имеем тому пример в Германии».
На подобные обращения Солоневич отвечал не раз на страницах газеты. В одном из своих личных писем он объяснял свою позицию следующим образом:
«Что касается антисемитизма, то я намеренно поставил вопрос так, как он поставлен в моих статьях: нельзя всё сваливать на жидов. И нельзя пускать по эмиграции фальшивые списки, „сионские протоколы“ и прочие филькины грамоты. А сами-то мы где? А почему тот же РОВС разлезается? А почему создалось такое положение, что вот, например, в здешнем софийском интернате пришлось рассовывать по разным комнатам скаутов, витязей и разведчиков: они, видите ли, не желают дышать одним воздухом друг с другом. И что с того, что Иванов Седьмой — жидоед, жидам на это наплевать. А вот тот факт, что на практике этот жидоед не ест жидов, а разъедает русские организации — имеет весьма большое практическое значение»[119].
Распространённую в эмиграции идею «жидомасонского заговора» против России Солоневич считал вредной и тенденциозной. По его мнению, тезис о том, что евреи подготовили Октябрьскую революцию, был глупым и ошибочным. Они получили полное равенство и все необходимые свободы после Февральской революции 1917 года. Чего же больше желать? Коммунистический режим — это продукт «заговора большевиков», гипертрофированной жажды власти Ленина и его подручных, а не целенаправленной деятельности так называемых «жидомасонов», от которой якобы идут почти все исторические беды и катастрофы в России. Американский исследователь Уолтер Лакер отметил, что «Солоневич высмеивал и другие аргументы идеологов-антисемитов, но без заметного успеха. Преступления евреев были важной частью идеологии правой, и Солоневичу ставили в вину, что он плохо знает классику антисемитской литературы»[120]. Обвинение это Солоневич отвергал, демонстрируя в своих трудах глубокое знание еврейского вопроса в России. Позиция Ивана была неизменной: этот вопрос не самый важный в списке задач по переустройству России, которые надлежит решать русской эмиграции после возвращения на родину.
118