Этот парень – совсем особенный. Я поставила себя на место этой девушки. Я бы тоже влюбилась в него за неделю. За пару дней могла бы. Именно в таких и стоит влюбляться в неполные двадцать лет. Если я, в свои неполные тридцать, смогла влюбиться в чёрт-те что за месяц, то почему нельзя за пару дней во что-то стоящее в девятнадцать? Это только в плюс девочке - сама, значит, зрелая душа, раз разглядела алмаз и не побоялась трудностей.
Что бы я сделала на её месте, если бы человек, которого я любила, тяжело болел? Я бы тоже решилась сказать о чувствах. Для меня было бы вторичным – взаимны они или нет. Важно успеть сказать, а там – будь, что будет.
*****
На следующий вечер я нетерпеливо ёрзала на стуле рядом с Никитой, ожидая подробностей его лав-стори. Через двадцать минут общения с ним, стало понятно, что никакого продолжения нет. Он был немного рассеянным, шутил меньше обычного, даже показался немного грустным. При этом заявил, что чувствует себя хорошо.
Меня так и подмывало спросить его - ну как? Но он сам тему не поднимал, значит не хотел говорить об этом. На следующие день я также не услышала ничего нового.
В конце концов я не выдержала. Дождавшись смены медсестры, приходившей в тот день, подошла к ней на пост и заискивающе спросила:
- Вы не могли бы описать девушку, которая передала Никите записку?
Она посмотрела на меня, размышляя, стоит ли давать личную информацию. Я поспешила её заверить:
- Никите интересно, но сам он стесняется спросить.
Медсестра, уверенная в том, что я являюсь родственницей Никиты, так как хожу к нему каждый день, поверила.
- Среднего роста, худенькая, с каштановыми волосами по плечи, - охарактеризовала она, - сегодня утром справлялась о его самочувствии, но в палату заходить не стала.
- Большое спасибо, - не скрывая радости от полученной информации, сказала я.
- Не за что, - она продолжала смотреть на меня с любопытством, а потом добавила в свойственной ей манере, - Он настоящий боец, на отделении его все любят.
Про Никиту она сказала совершенно искренне, не так, как тогда по телефону, и не столько для меня, как для «родственницы», сколько от души. У меня не было сомнений - Никиту любят все.
Он уже несколько дней пребывал в рассеянном состоянии. А я понимала, что девочка ждёт его реакции. Сделать первый шаг она решилась, потому что боялась упустить шанс, но делать второй – это уже другое. Если он знает о чувствах, но не отвечает, значит она ему не интересна. Так бы рассуждала я, признавшись. Правда, у меня не было опыта признания первой, но если бы я так сделала и не получила ответной реакции, точно бы не с делала второго шага.
У Никиты в голове были другие мысли, которыми он не делился. И я тоже решилась сделать первый шаг. Такой уж он у нас - располагающий женщин делать шаги. После пяти минут обычного общения, из которого стало понятно, что он не собирается продолжать историю с запиской, я не выдержала:
- Никитос, дело, конечно, не моё, но не могу не сказать. Я знаю, как выглядит девушка, написавшая записку, если тебе интересно.
На его лице плохо читались чувства, но я решила, что это борьба любопытства с недовольством моим вмешательством.
- Откуда ты знаешь?
- Медсестра на посту сказала, что она приходит каждый день, - приукрасила я, - интересуется твоим самочувствием, но в палату не заходит. Мы оба с тобой знаем, что ты поправишься. Но я знаю то, чего не знаешь ты: всю жизнь будешь думать о ней, как об упущенном шансе.
- Как она выглядит? - тихо и немного хрипло проговорил он, с трудноскрываемым волнением.
- Среднего роста, худенькая, с каштановыми волосами по плечи.
Из его реакции ничего не было понятно. Та или не та? На лице Никиты царила полная непроницаемость. Он помолчал минуту, а потом протянул мне кроссворд:
- Ты знаешь, что тут за слово? Оно последнее осталось. Я почти всех на отделении спросил. Никто не знает. Терпеть не могу незавершённых дел, как камешек в ботинке. Не могу двигаться дальше, не замечая. Узнай пожалуйста, что за слово, забей в интернете.
Я прочитала определение неразгаданного слова, неизвестного также и мне. Внутри меня всё кричало «И что???». Вслух же я сказала спокойно и с улыбкой:
- Постараюсь узнать.
Ему нельзя волноваться. Моё вмешательство не должно наносить вред. Хотела как лучше, но получилось не очень. Никита поставил точку в нашем разговоре, я больше не могу спрашивать об этом ни сейчас, ни потом. Главное – его хорошее настроение, необходимое для того, чтобы поправиться быстрее.