- Слова забыл?
- Слова? - засмеялся Антон, - Мне мастер главную роль только потому и доверил, что играл глухонемого. Свёл, так сказать, риск провала к минимуму, но недооценил всех моих способностей.
- Ну не томи. Что ты такого натворил?
- Сделал-таки из трагедии комедию, да не в лучшем её виде. И, как назло, мастер позвал на выпускной спектакль в комиссию своих коллег по театру. А перед спектаклем произнес довольно длинную и пафосную речь о том, что такого прочтения еще не было в истории театра и кино, что мы посмотрели на трагедию под совершенно другим углом, и сделали её еще более пронзительной, что наша подача способна перевернуть сознание и повлиять на умы. Не помню дословно, но что-то в этом роде. И таким анонсом только всё усугубил. Вначале всё шло хорошо, Бирка блистала, ребята тоже, а я жутко нервничал. Сцена, где барыня замечает Муму и требует к себе, а потом выкидывает за дверь, занимала пять минут. И я позволил себе выскочить на улицу покурить, чтобы снять паническую атаку, которая на меня накатила. Это было очень непрофессионально, но я руководствовался тем, что зал был на первом этаже, и сразу за кулисами черный ход на улицу. Надо только быстро переобуть лапти на кроссовки, чтобы не портить реквизит. Я выскочил на одну минуту, затянулся пару раз и немного взял себя в руки. Еще через минуту я уже стоял за кулисами и наблюдал сцену, когда Муму рычит на барыню. Благополучно приняв Бирку, после того, как её «выкинули» со сцены, я поставил принесённую для неё еду на тумбу у кулис, чтобы «трактирщик» мог её забрать, когда понадобится. Наступила сцена, где Герасим идёт с Муму к барским покоям, чтобы протопить печь. Я уверенно шагнул на сцену к «Степану», который меня по сценарию смерил взглядом. Он быстро пробежал от макушки вниз и там замер. И тут я вспомнил, что на мне кроссовки. Повезло ещё, что прямо у кулис стояла деревянная кадка в виде декорации двора и заслоняла мои ноги от зрителя. Я незаметно стал спихивать кроссовки нога об ногу. Первый аккуратно слез и остался за кадкой, а второй немного застрял. Я отвёл ногу назад за кулису и тряхнул ей посильнее. Кроссовок отлетел, попав по миске с едой. Та с грохотом упала на пол. Бирка, не кормленная специально для сцены, рванула туда. Я с ужасом понял, что теперь реквизит на полу, и собака будет сыта, но вспомнил про слова мастера, что играть надо с учетом обстоятельств и перекрестился на звук рухнувшей миски, замычав испуганно. Дескать, что за чертовщина там творится. «Степан» мне подыграл, тоже перекрестившись, и пробасил: «Куры лис поди гоняют». Перепутав в импровизации, кто кого гонять должен. В зале кто-то хихикнул. Я прошёл в «барские покои» босиком, благо босой мужик – дело обыкновенное, но судорожно думал, как теперь вернуть Бирку, ведь дальше должна быть сцена, когда Степан забирает Муму, чтобы её продать. По моим подсчётам ей требовалось минуты три, чтобы вылизать пол дочиста. Но у Бирки верность пересилила голод. Когда кроссовок попал в миску и полетел дальше, она рванула не за едой, а за моим кроссовком. То ли подумала, что я ей специально его кинул, играя, то ли просто захотела сделать мне приятное, но она выбежала на сцену с кроссовком в зубах. Смотрит на меня и радостно хвостом виляет. Повисло гробовое молчание, кто-то в зале, сдерживая смешок, сказал: «Интересное прочтение». И тут я уже себя не помнил. Играл «с учетом обстоятельств». Получилась полная фигня, но и обстоятельства тоже были фиговые. На сцене все стояли замершими морскими фигурами. Надо было делать хоть что-то, чтобы спектакль продолжался, а народ безмолвствовал. Бирка положила мне кроссовок к ногам, села и довольно тявкнула. Я отпрыгнул от невиданной на Руси обуви, стал мычать испуганно и креститься, что есть мочи. Попятился к «барыне» и шепнул ей: «Это дьявольский предмет». Она быстро поняла и подыграла мне. Завизжала: «Что это за дьявольский предмет? Откуда эта собака принесла?». И тут все включились, кто как мог. А я только мычал, махал руками и подбегал к каждому по очереди, подсказывая шепотом реплики «предложенных обстоятельств», так как сам Герасим высказаться по этому поводу не мог. «Степан» озвучил, что это чёрт надевает такие лапти, чтобы скрыть копыта. Ну и всякая чушь в этом духе, которая привела к тому, что собака на стороне тёмной силы, и её надо сжечь. Пришлось отказаться от сцены с попыткой Степана продать собаку и сразу перейти к ликвидации. Я вышел и, ткнув себя кулаком в грудь, мычанием дал всем понять, что беру на себя убийство. Ну а дальше мы уже от оригинала не отходили: трактир, кормление, лодка. Ребята за сценой кое-как собрали еду с пола, и Бирка, не побрезговав, съела её с аппетитом. Гробовая тишина и жидкие два хлопка в конце спектакля выдали оценку зрителей. Один из членов жюри сдержанно, чтобы не обидеть «замысел мастера», сказал, что он действительно ничего подобного не видел, очень креативно вышло. Все разошлись, остались только ребята на сцене и мастер в тёмном зале. Мы молчали, он тоже, слова подбирал. После паузы тихо сказал: «Мммда, обосрались, но не растерялись», а потом добавил: «Сдали все, кроме Ребера». Все стали орать, что это несправедливо, что я же и спас ситуацию, иначе бы они просто не знали, что делать. А мастер сказал: «Послушайте, он не сдал не из-за того, что произошло, а потому что все мы знаем: Антон - хреновый актёр». Было обидно, но никто не заорал, что это несправедливо. И тут мастер поднялся на сцену, посмотрел на нас и расхохотался. Так – от души, с нарастанием в истерический смех. Просмеявшись, он подошёл ко мне, положил руку на плечо и ласково по-отечески сказал: «Ну какой ты актёр? Ты – режиссёр. И должен не здесь был учиться, а на режиссёра-постановщика.»