На следующий год тётка Галя сообщила, что Петьке посоветовали другой климат, и они с мамой переехали к морю. Надо было передать в прошлый раз через тётю Галю бинокль вместо письма. Он бы пригодился на море.
Максим клад не трогал. Он ему больше не принадлежал. Только ходил следующие два лета и проверял - не раскопано ли место.
Нет. Место бурно заросло травой, но, при желании, Петька может вернуться и найти его.
- Как ты думаешь, спросил как-то вечером Максим бабушку, - я всё-таки забрал Петькин страх?
- Не знаю, дружок, - честно ответила бабушка, - но ты всё сделал правильно.
Этой ночью Миксиму опять приснился берег озера и ангел. В этот раз сон был цветным, только свитер ангела остался серым.
- Ты всё сделал правильно, - сказал ангел словами бабушки.
Максим почему-то вдруг понял, что спит.
- Вас не существует, - грустно сказал мальчик сторожу, - Вы - мой сон.
- Не только твой. Я прихожу ко всем, кто хочет победить страх. Этих людей много, ты их встретишь потом. И меня тоже встретишь. Я появлюсь, когда стану нужен, - сказал ангел и исчез.
Ч.2. Глава 3
Ленинград, 3 июня 1987 года
- Максюш, на твоё имя опять посылка пришла. Сходи на почту, - мама положила извещение в прихожей и сняла туфли, - Ты опять к своим пойдёшь?
- Да, а что?
- Возьми пирог. Нам с папой оставь по кусочку, а остальное ребятам забирай.
- Спасибо, ма, - Максим отрезал внушительную часть пирога и, взяв извещение, отправился в общагу, делая небольшой крюк.
На почте ему выдали маленький увесистый ящик. Чья посылка – станет ясно при вскрытии. Друзья стали пользоваться его адресом, чтобы извещения не терялись в общаге. Участие Макса гарантировало голодным студентам быструю доставку, к тому же он всё равно каждый день проводил у них, а почта была почти по пути.
Так уж получилось, что среди их дружной пятёрки только Максим был местным. Интернациональная комната сформировалась к концу третьего курса путём нескольких рокировок, собрав четырех студентов, разделявших новаторские взгляды на медицину, о которых на кафедре говорить было не принято. Максим стал пятым постоянным обитателем комнаты, но в ночлеге не нуждался.
У них образовалась своя маленькая кафедра, состоящая из разных специалистов, устраивающих мозговые штурмы и считающих, что болезнь надо лечить консилиумом даже в том случае, когда диагноз поставлен. Все уже определились с будущей специализацией и давно проходили практику в соответствии с выбором. Максим пока попал на отделение неврологии и не определился окончательно. А уже надо было бы. Четвёртый курс – самое интересное начинается.
Решение поступать в педиатрический институт сформировалось у Максима незаметно, будто он давно только об этом и мечтал. На самом деле, не мечтал, даже не думал на этот счет.
Просто пришло время готовиться к школьным экзаменам и он, вместо обязательных предметов, стал усиленно интересоваться химией и биологией. В отличии от русского и математики, эти предметы давались с боем, но бой был интересный.
Когда отец спросил: «куда решил?», Максим ответил: «педиатрический». На вопрос: «почему?», ответил: «пойду по дедовым стопам». На замечание, что дед лечил не детей, ответил: «туда баллы меньше». Простой логический выбор.
- Налетай, опознавай! – Максим поставил посылку на стол, помыл руки, развернул пирог, и стал нарезать на пять частей, - Кто-нибудь вскипятит чайник?
Друзья столпились вокруг маленького фанерного ящика, который Фёдор лихо вскрыл ножом. Остальные изнывали от нетерпения. В принципе, всё равно, чья посылка - стол общий, но письмо из дома, вложенное среди продуктов, ждало только одного счастливчика.
- Что это? - разочаровано спросил Федя.
- Не моя, - покачал головой Сударшан.
- И не моё, - с сожалением вздохнул Марик.
Эрдэм молча положил на стол содержимое посылки и достал письмо, лежащее на дне коробки.
- Сейчас узнаем, чьё, - сказал он.
- Это моё, - тихо сказал Максим, - взяв в руки чёрный шероховатый бинокль, немного окисленный на сколах краски.
Ребята притихли, глядя, с каким трепетом их друг разглядывает вещь, поглаживая немного помутневшие линзы и надпись «Dienstglas» на корпусе. Руки Макса дрожали.
- Вот, возьми письмо, - протянул Федя сложенный вчетверо листок, - тут еще что-то, - заглянул он в посылку.
На дне ящика лежала большая морская бело-розовая раковина, обложенная ватой. Максим улыбнулся и развернул письмо.
Привет!