— Боги, что со мной? — шепнула я.
— Проснулась? — услышала за своей спиной обеспокоенный голос.
— Да, — повернувшись, улыбнулась я.
— Как себя чувствуешь?
— Хорошо, — пожала плечами, — только пить хочу, решила поискать. Извините, что своевольничаю.
— Сиди, я принесу, — он подошёл и приложил свою ладонь к моему лбу.
— Что вы делаете? — Отошла я, не привыкшая к чужим прикосновениям.
— Проверяю, нет ли у тебя температуры.
— Я же сказала, что хорошо себя чувствую, единственное, могу умереть от жажды, если не выпью ведро воды!
— Ведро воды? — улыбнулся он, — сейчас принесу.
— Только можно стакан ещё? — наивно сказала я.
Он вопросительно взглянул на меня, повернувшись.
— Из ведра неудобно пить, — я снова пожала плечами.
— Хорошо, — рассмеялся он.
Я шла за ним, не желая оставаться одна. Винтовая лестница, ведущая на первый этаж, обитая деревом гостиная и кухня, прилегающая к ней. Софа, одиноко стоящая у окна, и небольшая полка с книгами рядом. Всё здесь было очень просто, но мне нравилось.
— Держи.
— Спасибо, — я выпила полный стакан, — можно я присяду? А то голова немного кружится.
— Конечно, — чуть заволновался он, — стоило бы думать, после двух дней без сознания.
— Что? — воскликнула я.
— Я тебя нашёл в лесу два дня назад, — повторил он, — у тебя был жар. Доктор сказал, что это от загноения раны.
— Какой раны? — Я сидела, пребывая в полном шоке.
— На плече, — показал он, — доктор её промыл и перевязал.
— Вы её видели? — воскликнула я, и мои щёки загорелись пожаром.
— Конечно. Сегодня он к обеду ещё раз придёт её проверить.
— А доктор, — замялась я, — женщина?
— Нет, — недоумевая, ответил мужчина.
— Боги! — Я закрыла лицо руками. За все четырнадцать лет только мои лицо и кисти были оголены и доступны для мужских глаз.
— Девочка, что случилось?
— В том мире, котором я жила, неприемлемо, когда мужчина видит тело девушки, — выдавила из себя я, не поднимая глаз.
— Ох, — растерялся мужчина, чувствуя неловкость ситуации, — не могли же мы тебя оставить в твоей грязной и рваной одежде.
— Что? — ещё раз воскликнув, посмотрела на себя и, наконец, увидела, что сижу в мужской рубашке. — Боги! — Я положила голову на стол, обхватив её руками, — вы это сделали?
— Нет, — резко ответил он, — нет… Это… соседка, да соседка приходила. Доктор видел только плечо.
— Правда? — Я подняла глаза.
— Да, — ответил он, отвернувшись, — чай или кофе?
— А есть у вас что-то перекусить?
— О… да, конечно. Суп, сейчас разогрею.
— Как я соскучилась по супу, — говорила я, подбирая под себя ноги.
— Только я не мастер готовки.
— Я согласна на всё, что горячее и не пресное!
— Вот, держите. Ваши глаза…
— Что с ними? — старалась улыбаться я, отгоняя неловкость. В мире за пределами за́мка, видимо, в этом нет ничего страшного, и я хотела казаться своей.
— Я думал, у вас тёмно-карие глаза…
— А они какими оказались?
— Медовые…
— В лесу отсвечивало, — отшутилась я.
— Долго вы жили в лесу?
— Вы что-то сказали? Очень вкусный суп, не могу ни о чём больше думать! Не хуже, чем в лучших ресторанах Парижа.
— Спасибо за лесть, очень приятно. Но вы не ответили на вопрос.
— Какой? А знаете, о чём я мечтаю?
— О чём? — мужчина улыбнулся, понимая, что ответа он не получит. И больше не пытался спрашивать.