— Хорошо, ваши глаза, — еле слышно произнёс он.
Волнение и страх охватили меня. Меня потрясывало от возложенной ответственности. Но я старалась выглядеть уверенной и невозмутимой.
Руки и ноги парень подгибал под себя. Было видно, что они его не слушаются.
— Спастическая диплегия? — Спросила я Анис.
— Да, — взволнованно кивнула она.
— Я сразу поняла, — монотонно сказала я, сосредотачиваясь на процессе. — Теперь целуйте руку в знак согласия и доверия. Будет жечь, как раскаленный прут, не отпускайте, терпите, потом прикладывайте её к своему лбу. Я забираю часть вашей энергии. И держите себя в руках. Ни в коем случае не подходите и не прерывайте меня.
Женщина покорно кивнула и проделала ритуал. Я подошла к индейцу и тихонько шепнула:
— Мигизи, будет невыносимо больно, постарайся не кричать громко, ради твоей матери, которая за нами сейчас наблюдает.
Я прикоснулась к правой ноге. Мда, мышечная проводимость ни к чёрту. Я медленно вела от кончиков пальцев к тазу. Клеточка за клеточкой перестраивая, восстанавливая ткани. Молодой человек весь покрылся испариной, но не издавал ни звука. Потом левая нога, таз, живот, грудная клетка, руки. Самое сложное оставалось напоследок — позвоночник. От него все проблемы. Я поднапряглась и перевернула парня на бок.
— Терпи, друг, — говорила я ему, — ты очень силён духом, осталось немного.
Позвоночный столб ломался и перестраивался от моих прикосновений. Парень закричал во всё горло и потерял сознание от боли. Я бросила взгляд на дом. Анис держала руки у лица, Жозеф расхаживал из одного угла в другой по веранде.
Наконец, шея и голова. Голова, мозг. Патология, здесь какая-то патология. Что не так? Не понимаю. Я села в позу лотоса и положила голову парня к себе на колени. Запустила руки в его чёрные как смоль длинные волосы. Не знаю, сколько я так просидела, но понимала, что не могу сосредоточиться, мысли путались и заплетались, спотыкаясь об отчаяние, которое подкатывало, от бессилия. Меня подташнивало и клонило в сон. Больше не в силах сопротивляться своему состоянию, я решила сделать перерыв.
Встав на ноги, я пошла в сторону дома. Как в замедленном кино мимо меня промчалась мать парня. У меня кружилась голова, и я хотела просто дойти до дома. Жозеф, видя моё состояние, побежал в мою сторону. Мой мозг отключался, и я стала падать. Последнее, что помню, как сильные мужские руки всё же успели меня подхватить.
— Катрин, Катрин, — услышала я знакомый голос, открыв глаза, увидела густой лес вокруг себя, освещаемый тусклым светом луны.
— Дедушка? — Шепнула я не своим голосом.
— Ты совсем истощила себя, — обеспокоенно говорил он, — надо учиться контролировать свою энергию.
— Как?
— Вглядись, видишь еле видимые нити, окружающие нас?
— Да, — кивнула я.
— Это потоки энергии, какие-то сильнее, какие-то еле уловимые. Играй на них, словно на музыкальном инструменте, пропуская через себя.
— Дедушка, а что с тем парнем? Я не смогла ему помочь.
— Тебе оставался всего один шаг. Восстанови жизненные силы и вернись к нему вновь. Ты сможешь.
После этих слов я стала падать в бездну.
— Дедушка-а, — крикнула я, вскочив на кровати. Голова раскалывалась, как будто по ней били кувалдой.
— Кошмар? — Спросил Жозеф, вставая с кресла, на котором, видимо, дремал, я увидела его обеспокоенное лицо в свете ночника.
— Мы можем поехать к ним? — Бодро говорила я, не обращая внимания на боль. Мне не терпелось попробовать ещё раз.
— К кому?
— К вашим друзьям.
— Да, завтра утром, — встал он, потирая шею.
— Сейчас, — вскочила я, преградив ему путь.
— Девочка, сейчас очень поздно, — ворчал он, — я понимаю, ты выспалась, а я только задремал.
— Пожалуйста, — улыбнулась я, — я знаю, как ему помочь.
— И зачем только ты на мою голову?
— Как Мигизи? Очнулся?
— Был без сознания, когда я их отвозил. Быстро вернулся, чтобы возиться с тобой.
— Отнести худую девочку — это не возиться, — усмехнулась я.
— Хорошо, в следующий раз не обращу внимания на твоё состояние.