— Я не голоден.
— Тогда можешь не смотреть на меня так? Меня это смущает.
— Не могу.
— Ананд! — строго сказал Марсель, отчего тот даже вздрогнул. — Принеси мне стакан воды.
— Да, дедушка, — нехотя встал он.
— Катрин, дочка, — чуть наклонился ко мне Марсель и тихо заговорил, чтобы никто не слышал, — великая сила сидит в тебе и ждёт момента, чтобы выйти наружу. Будь осторожна.
— Какая сила? — смутилась я окончательно, опустив голову.
— Не знаю, — он помотал головой, — я поговорю с твоим отцом, интересно, что он увидел в тебе на вчерашней церемонии. А пока быстро доедай, не тяни.
Скуксившись, я отламывала кусочки, но уже не с таким энтузиазмом, как прежде.
— Как вам? — Появился перед нами хозяин кофейни, собирая пустые чашки.
— Очень вкусно, — воскликнула я, — я, конечно, люблю крендели тётушки Фазилет… — произнесла, тут же испуганно закрыв рот руками.
— Фазилет, — повторил Жерар, — кухарка из замка. Катрин… — несвязно говорил мужчина, и в его руках зазвенели чашки от мелкой дрожи, прокатившейся по его телу.
— Жерар, — резко встал Марсель, забирая у него поднос из рук и отодвигая свой стул, чтобы тот сел, — ты всё правильно понял, только не выдавай нас.
— Ваше Вы-ысочество, — выдавил из себя хозяин кофейни, осторожно разглядывая моё лицо и руки, — я… я очень…
— Месье Жерар, — взяла его за руку я, отчего тот вздрогнул и хотел вырваться, — я действительно первый раз в городе, и очень хотела бы на него посмотреть, если позволите, — улыбнулась ему.
— Я буду нем как рыба, — округлив глаза и не моргая, ответил он.
— Спасибо, — я на миг крепко сжала руку Жерару, — давайте продолжим нашу прогулку, — уже обращаясь к своим спутникам, — пока не выдала себя на второй же улочке.
— Пошли, дочка, — спокойно улыбнулся Марсель, как будто он заранее всё спланировал и так мягко и ненавязчиво знакомил жителей со мной.
Я́бин был небольшим городком, при желании его можно было обойти пешком. Мощёные улочки, трёхэтажные дома, каждый украшен по вкусу хозяина, яркие вывески кофеен, цветочных лавок и магазинчиков. Город жил своей размеренной жизнью.
Мы медленно спустились к небольшой реке, делящий Я́бин на две части, через которую пролегали мосты с резными перилами. Игнорируя дорожку, я спустилась прямиком к воде и потрогала её холодную гладь, запустив руку в реку. Солнце играло бликами на моём лице, отчего я непроизвольно закрыла глаза и улыбнулась.
— Осторожней, — спустился за мной Ананд, — боюсь, нам пора возвращаться.
— Хотела бы я посмотреть на него летом, когда он утопает в зелени и цветах, — сказала я, рассматривая свою руку под водой.
— Увидишь, непременно увидишь, — подбадривал меня брат.
— Самый красивый фасад у мадам Камиллы, — встал рядом Марсель и, сложив руки в карманы, уставился куда-то вдаль, — огромные витражные окна, за которыми аккуратно и со вкусом сложены антикварные вещицы. Старинные вазы, потёртая посуда, драгоценности, хранящие память о предыдущих владельцах. И Камилла может рассказать свою уникальную историю про каждую мелочь. Резная ручка на двери, — он замолчал, как будто потерявшись в своих мыслях, — а летом с улицы всё это обрамляют огромные алые розы, — улыбнулся он.
— Сходим к ней? — спросила я, взглянув снизу вверх на мужчину.
— Нет, — резко ответил он, — нет. Нам пора возвращаться. Не будем испытывать терпение твоих родителей.
— Ещё пару минут, — сидела я, обняв колени, — тут так хорошо.
Река текла в своём темпе, играя в лучах полуденного, ещё холодного солнца. Мне было так легко и спокойно у воды, хотелось сбежать ото всех и не возвращаться больше в эту золотую клетку.
«Интересно, — думала я, — о чём дядюшка будет говорить с отцом. Какую силу должен был увидеть он?»
Я не сводила с них глаз и как только заметила, что они хотят уединиться, тут же по тайным ходам прошмыгнула в закуток, прилегающий к кабинету. Живя неразлучно с замком, я подружилась с этой огромной каменной махиной и прекрасно знала каждую дверь и потайные комнаты, что строили древние короли и которыми давно никто не пользовался.
— Кристофер, — услышала я голос Марселя, когда приложила ухо к холодной и влажной стене, — говорю же тебе, она не принадлежит стихии воздуха. Огонь! Она огонь, — напугано говорил дядюшка.