В тот вечер мы долго бродили по бульварам и беседовали с Костей. Лицо его заметно осунулось за эти годы, от крыльев носа пролегли к уголкам жесткого рта две глубокие морщины, а глаза выцвели до белизны и смотрели спокойно, сухо. Но в голове его, в манере жестикулировать угадывалась скрытая нервозность.
Словно предваряя те банальные вопросы, которыми обмениваются люди, не видевшие друг друга много лет, он говорил с умеренным бесстрастием:
— Судя по твоему загнанному виду, ты не нахватался с неба звезд, зарабатываешь на хлеб в поте лица и дослужился, наверное, не выше капитана.
— Все еще старлей, но, возможно, в этом году… — проронил я.
— Да что чины. Нравилось бы, чем занимаешься. Помнишь те наши дурацкие и наивные споры о призвании? Если б у нас хватило ума вовремя убить в себе ростки честолюбия! — Он стал рассказывать, что несколько лет назад увлекся озарившей его как-то идеей, сделал изобретение, которое до сих пор так и не признали. Куда только не посылал он за эти годы свои чертежи и расчеты. — Ты себе не представляешь, что значит столкнуться с косностью, добиться пересмотра типовых решений, утвержденных двадцать лет назад. Ведь надо обойти десятки инстанций, где всякий хочет переложить ответственность на другого. Держаться за старину всегда проще и надежнее.
— Ксения Петровна сказала, что ты даже уволился с работы.
— Да, уже почти год, как я не у дел, — посмотрел он с мрачной иронией на меня. — Но твои одесские коллеги пока о сем не знают и никто меня не тревожит. Пробавлялся халтурами, чертил студентам проекты, ездил с шабашниками в совхоз… На всякий случай у меня и справка есть. Но дело не в том: опасения матери, что меня могут обвинить в тунеядстве, — чепуха. Главное, что я болен, болен захватившей меня идеей. Счастлив или несчастлив я — не знаю сам. Мы замечаем в себе только то, что требует сознательного усилия. Здоровяк от рождения не чувствует в себе своей природной силы, она для него естественна. Мы замечаем не свои способности, а скорее, недостатки в тех или иных способностях и до поры до времени пребываем в слепоте… А тут, поверишь ли, я не считался со своим временем, чертил по ночам, извел на расчеты десятки тетрадей. Это был какой-то угар, я чувствовал себя самым счастливым человеком. Даже во сне я видел разные схемы, сплетение трубопроводов, установки… А потом, когда дело дошло до конкретного воплощения, я зашел в тупик. Ткнулся в одну, другую инстанцию — слушали меня без особого энтузиазма и в конце концов стали смотреть как на одержимого, чудика. Тогда я решил сам построить установку. Но где достать материалы, оборудование? Нужны немалые деньги! Я был озлоблен как черт, готов на все, лишь бы доказать свою правоту.
— И сколько же надо было денег?
— Смотря по тому, где и как доставать все необходимое, — протянул он и ухмыльнулся. — Думаешь, меня могли смутить какие-то формальности, если б предложили хоть в треть цены датчики, насосы, автоматические клапаны?.. Тогда мне было не до страхов. Я же не дачу строил на Шестнадцатой станции, как наш сосед по лестничной площадке, директор конторы вторсырья дядя Митя. Когда речь идет об общественно полезной идее — цель оправдывает средства.
— Ну, тут позволь не согласиться с тобой.
— Позволяю, — кивнул он. — Было бы неестественно, кощунственно даже, если бы ты думал иначе.
— Так ты построил установку или нет?
— Дальше слушай: еду из Киева, настроение собачье, обивал впустую четыре дня пороги в Госстрое, и тут встречается в поезде случайно один человек… Нет проблем, говорит, настоящие одесситы должны помогать друг другу. Вы делаете нам маленькое одолжение, а мы вам.