— Не идти, — заявила Лера. — Он вот и задания нам выдал, — она взмахнула рукой, в которой, оказывается, сжимала флэшку. — Можно будет сдать в следующий раз. Ну, как ты любишь. Давай по бригадам, а?
— Давай, — вяло ответила Зоя. — Я всё сделаю.
— Если надо, я могу…
— Я всё сделаю, — уже куда тверже произнесла Зоя. — Дай сюда, — и она уверенно отобрала флэшку у подруги. — Не переживай. Со мной всё в порядке. Просто буду знать, как выглядят очень злые люди.
Глава восемнадцатая
26 февраля, 2020 год
— Зоя, я дома. Ты где?
Мамин голос, звучавший из коридора, казался обеспокоенным.
— В комнате я, — отозвалась Зоя. — Здесь!
— Опять за своим компьютером сидишь! — возмутилась Елена Леонидовна. — Да сколько ж можно! Семестр только начался, а ты круглыми сутками!
— Он в этот раз короткий.
— Ну не настолько же!
Было слышно, как мама снимает пальто, швыряет его на диван. Звук расстёгивающихся сапогов, немного трескучий, потом глухие удары — наконец-то удалось избавиться от тяжёлой, надоевшей за целый день обуви. Идёт, тяжело ступая босыми ногами по полу, на кухню, наливает себе воды в чашку, жадно пьёт, хотя этого, конечно, не слышно… Вспомнилось, как вздрагивали обычно худые мамины плечи, когда она, преодолевая жажду, пила большими, даже слишком, глотками.
Зоя попыталась сосредоточиться на экране своего ноутбука и вновь забарабанила пальцами по клавиатуре.
Мама наконец-то обнаружила в прихожей тапочки и теперь зашла в гостиную.
— Что ты там строчишь?
— Заканчиваю лабораторную работу.
— Зоя, за эту неделю ты ни разу не ответила иначе, — отметила Елена Леонидовна.
Она задумчиво постояла в дверном проёме, потом, решившись, зашла в комнату и присела на краешек кровати. Зоя притворилась, будто бы ничего не заметила, а работа увлекла её настолько, что даже глаза не получится отвести.
— Зоечка…
— Мам, я правда занята.
— Зоечка, что случилось? — вкрадчиво спросила мать. — Он тебя обидел?
Зоя вздрогнула.
Ну да, конечно. Если что, сразу виноват Богдан.
— Нет, ну что ты? — пожала плечами Зоя. — У нас всё отлично.
Только они не виделись уже неделю. И не по инициативе Орловского.
Зоя не знала, что ей делать. Она месяц была такой счастливой, не задумывалась ни о чём плохом… До того момента, пока Леся каким-то чудом не озвучила все её переживания.
Теперь Зоя, признаться, с трудом представляла, как она будет смотреть в глаза Богдану, если всё время в голове крутится, что она "временная". И что её бросят точно так же, как бросали всех предшественниц, кто б они ни были. И сколько б их ни было. Продержалась месяц? Молодец. Три? Умница какая. Но сон длиной в зиму заканчивается, и пора прощаться.
Орловский об этом будто не задумывался даже, но теперь Зоя боялась: а что, если он заранее всё продумал. Принял для себя решение, в котором её мнение и вовсе не будет учитываться. Скажет двадцать девятого числа, что зима и так им дала на один день больше, чем следовало.
Он ведь просил её думать головой! Но Зоя не могла, ей хотелось настоящей любви, страсти, ей хотелось найти в его объятиях утешение, правда? Так кого, если не себя саму, следует во всём этом винить? Её ведь все предупреждали!
— Зоя, ты часами сидишь в этой работе, — промолвила мама, осторожно касаясь её плеча. — Не отводишь глаз от компьютера. Всё, что тебе интересно — это лабораторные, лабораторные, лабораторные… А до этого ты буквально порхала, даже не особенно задумывалась по поводу учёбы. Всё это для тебя не имело значения. Что я должна думать? Зоя, он тебя обидел? Что он тебе наговорил? Что сделал?
Вспомнилось, как целовал, как прижимал к себе, шептал на ухо какие-то бессмысленные, стандартные для влюблённых фразы, и она таяла в его руках, чувствуя себя единственной и неповторимой, а не очередной птичкой, попавшей в его силки. Может быть, у него все девушки имели такие прозвища? Ассоциативное мышление, ну а что? Сойка, курочка, синичка…
— Ты всегда можешь со мной поделиться.
Только вот, что самое паршивое, его не в чем винить. Он и слова кривого ей не сказал. Ничем не обидел. Относился к ней хорошо, даже идеально, никогда ни на чём не настаивал. Но зима ещё не закончилась, а когда закончится, то что тогда делать?
Зоя ненавидела неопределённость.
— Мам, всё хорошо, — покачала головой девушка. — Правда. Я чувствую себя отлично, в отношениях у меня всё хорошо. Я бы даже сказала, просто идеально.
— Зоя…
— Всё правда отлично.
— Хочешь совет?
Зоя повернулась к матери.
Она терпеть не могла советы. Всегда трудно примерить на себя ситуацию, в которой находится другой человек, понять, действительно ли дельным окажется совет. Мама ничего толком не знала о том, что между ними с Богданом происходила. Не знала, насколько всё было понарошку, понятия не имела, что при этом всё так далеко зашло…
— Давай, — тем не менее, улыбнулась Зоя, вдруг почувствовав, что становится прежней, не способной отказать маме ни в чём. По крайней мере, не в такой ерунде, как попытка дать хороший совет.
Елена Леонидовна не спешила говорить. Она выдержала достаточно долгую паузу, словно оправдывая знаменитое правило Джулии Ламберт*, потом нехотя, будто выталкивая из себя болезненные, опасные фразы, произнесла:
— Если ты чего-нибудь боишься, Зоечка, постарайся стать хозяйкой ситуации.
— О чём ты?
— Ты же знаешь, я не лучший пример того, как надо выстраивать отношения, — прошептала мама. — Но, по крайней мере, никто не смог меня унизить. Превратить меня в рабыню собственных чувств, бегающей за мужчиной в попытке урвать ещё несколько дней того, что прежде считалось счастьем. Если всё подходит к концу, Зоя, лучше уйти первой. Я не знаю, такое ли время сейчас, но рано или поздно оно настанет. Это слишком редкая удача — чтобы первая любовь была единственной и всегда счастливой.
Мама умолкла, сморгнула выступившие на глазах слёзы, улыбнулась, словно таким образом пыталась подбодрить дочь, поднялась, поправила покрывало на кровати, желая таким образом скрыть все следы своего пребывания здесь, и тихонько вышла.
Было слышно, как она переодевалась в соседней комнате, как оттуда пошла на кухню — что-то сразу же зашипело, наверное, мама собиралась что-то жарить. Зоя ничего не ела с самого утра, аппетита не было, и как-то вяло подумала, что перед Еленой Леонидовной-то наверняка придётся разыгрывать хотя бы малейшее желание поужинать.
Иначе мама точно потащит её по врачам, мало ли в чём ещё заподозрит…
Но это ещё не сейчас.
Зоя попыталась сосредоточиться на лабораторной работе, но буквы, как назло, разлетались в разные стороны из-под пальцев. Она путалась в смешной, бесполезной информации, которую вынуждена была усвоить и запомнить. Подумала, что и вправду поступает глупо и неправдоподобно, закрывая семестр ещё до того, как тот хотя бы дойдёт до середины, но ведь…
Но ведь лабораторные были такой хорошей отговоркой.
Работать не удавалось совершенно. Сколько б Зоя ни пыталась притвориться увлеченной делом, она никак не могла избавиться от ощущения, что работа специально пытается от неё ускользнуть, а все эти тексты заданий нарочно придумывали такими абсурдными, чтобы она не могла с интересом нырнуть в интернет, выискивая какие-то подсказки и ключи к решению, собирая по мелким кусочкам чужие предложения в единое своё.
И как нарочно, стоило хоть немного вникнуть, зазвонил мобильный телефон. Зоя в последние дни завела привычку не брать трубку, когда звонил Богдан, а потом в мессенджере просить прощения за то, что не смогла — слишком занята была. Но сегодня…
Мама говорила, что первая любовь редко бывает счастливой. Один-единственный — это, наверное, слишком детская, слишком розовая мечта, да и она так плохо знала Богдана, когда начинала эти смешные отношения понарошку.