Ведь она в первый раз видела город.
Правда, улица была застроена маленькими одноэтажными домами, и в них ничего не было такого, что остановило бы на себе внимание городского жителя.
Но ведь Лилия родилась далеко отсюда, рядом с камышами.
До тихи пор она только и видела эти камыши да ракиты.
А когда к ней подошел дворник, с черной всклоченной бородой, с узким потным лбом, приплюснутым носом и жесткими топорщившимися кверху бровями и попросил ее сойти на тротуар, чтобы не мешать ему мести улицу, она остановилась, как вкопанная, и молча смотрела на него, вытаращив глаза и полуоткрыв рот.
— Пожалуйте-с на тротуар! — сказал дворник и показал, где тротуар.
Лилия перешла на тротуар, а дворник, на минуту оставив метлу, плюнул на одну ладонь, потом сейчас же на другую, опять взял метлу и, сделав ею, как огромной кистью, полукруг по земле перед собой, сразу очутился по колено в облаке пыли.
Лилии показалось странным, зачем этот человек с всклоченной бородой решил непременно дышать пылью.
Но она побоялась спросить его об этом и, ускорив шаги, поспешно пошла прочь.
Когда она шла и слышала за собой шмурыганье метлы по мостовой, она вздрагивала каждый раз, как раздавалось это шмурыганье.
Ей хотелось поскорей уйти отсюда, и невольно вспомнились луг, река, камыши и лозняк…
— Спать пора! — раздался вдруг недалеко от нее хриплый голос.
Лилия остановилась.
Голос шел сверху и это обстоятельство поразило ее не меньше, чем самое восклицание.
Будь тут где-нибудь по близости луг или поле, тогда бы другое дело; но она стояла у ворот большего каменного дома.
— Спать пора! — опять прохрипел невидимый незнакомец и опять сверху.
Еще можно было предположить, что перепел как-нибудь случайно залетел в город; но тогда зачем он вверху, а не внизу?
Не мог же он, в самом деле, сесть на крышу и кричать оттуда так, по-видимому, беззаботно.
И для кого он тут кричит? Кто его понимает?
— Спать пора, спать пора! — снова отчетливо донеслось сверху.
Но кто же теперь спить?
Лилия подняла голову и увидела под самой крышей, рядом с маленьким темным окошком, клетку, обтянутую темной материей.
У Лилии был тонкий слух, и она, кроме этих двух слов «спать пора», сейчас же уловила топот маленьких птичьих ножек по дну клетки.
Значить, перепел сидел в клетке.
А клетка была сплошь обита темным коленкором… Стало-быть, там было темно… Темно, как ночью…
— Спать пора! Спать пора!
Бедный перепел!
Вот почему он кричит «спать пора».
И Лилии сейчас же вспомнился дядя того перепела, который дал ей записку.
И тот, небось, тоже теперь, сидя в темной клетке, кричит изо всех сил:
— Спать пора, спать пора!..
И думает, что солнце уже давно зашло. А солнце давно встало…
— Что вы там кричите? — крикнула Лилия по направленно к клетке.
Хриплый голос умолк.
Слышалось только постукивание ноготков о пол клетки. Потом скрипнула жердочка. Лилия услыхала глухое покракивание, и вслед затем из клетки громко на всю улицу прозвучало:
— Помилуйте, что ж это такое, ночь давно, а тут стук, грохот! Спать, спать пора! Ложитесь спать! Господин сыч, если вы тут где-нибудь есть, объясните же им наконец… Спад пора! Спать…
— Погодите, — перебила Лилия, — скажите, пожалуйста, нет ли у вас в поле племянника.
— И даже два племянника, — ответил перепел.
— А нет ли у вас здесь в городе знакомого скворца-приятеля?
— И такой есть. А что?
— У меня к вам письмо.
— От кого?
— От вашего племянника.
— Гм… — сказал перепел, — тогда передайте его скворцу, он мне прочтет его, я-то я неграмотный…
Он помолчал минуту и спросил:
— А вы кто?
— Там все узнаете, в письме, — ответила Лилия.
— Гм… — опять сказал перепел. — Я-то неграмотный…
И вдруг он закричал еще громче, чем раньше:
— Скворец! Скворец!
Умолк и опять крикнул:
— Эй, проснись братец!
Потом обратился к Лилии:
— Вы не слышите, не летит ли он? Любить поспать, каналья!
Но скворец уже сидел на крыше клетки.
Он приподнял крылышко и, глядя в упор на Лилию, произнес почти беззвучным голосом:
— Тсс… молчите… Я все знаю… Только сейчас с луга…
Потом он стал громко зевать и зашуршал крыльями по клетке.
— Спишь, все спишь, — сказал перепел, — проснись, сделай милость: тут письмо от племянника.
Скворец зевая проговорил:
— О Господи, и поспать-то не даст!.. Тут ночь, а он с письмами!
И он опять подмигнул Лилии.
Потом он продолжал:
— От племянника, говоришь. Кто принес?
— От него. А кто принес, — разве в этакую темень увидишь? Поищи.
Скворец живо порхнул на плечо Лилии и заговорил шепотом:
— Вы не разубеждайте его, что сейчас день… Ведь он думает, что ночь. Как посадили в клетку — так с тех пор для него все ночь… В рассудке должно быть, немного помешался с горя… Скажи ему, что день и что он в темной клетке, — он и совсем рехнется… Решетки то он в клетке не видит, ну и думает, что на свободе, ночью, в поле…
А перепел, пока скворец так говорил Лилии, громко, отчетливо кричал на всю улицу из своей темницы:
— Спать пора! Спать пора! Экий неугомонный народ! говорят же вам: спать, спать ложитесь!
— Так вы смотрите же, не проговоритесь, шепнул скворец Лилии и порхнул опять на клетку.
— Ну что? — немного недовольным голосом спросил его перепел.
— Нашел, — откликнулся скворец, — тут брат такая штука: все один колдун постарался.
— Колдун?
— Колдун, рак-колдун. Да вот, слушай!
И он стал читать письмо.
Мы не станем передавать полностью содержание этого письма.
Читатель, конечно, и без нас может сказать, о чем писал перепел племянник дяде.
Мы приведем здесь только несколько строчек постскриптума (приписки).
«Смотрите же, милый дядюшка: к вам из города иногда залетает скворец, — так попросите его устроить мамзель Лилию хоть в ученицы в какую-нибудь мастерскую. А то у ней никого нет на свете, ни родных, ни знакомых, и она все равно, как сирота».
Когда скворец прочитал эти строки, перепел сейчас же захлопал крыльями и заговорил:
— Конечно, конечно!.. Ты это сделаешь, братец!
Видно было, что он был очень доволен, что может помочь Лилии.
— Ну до свиданья! — сказал скворец. — Я сейчас и поведу тебя к своей хозяйке.
— Ночью? — удивился перепел.
Сказав так, скворец сделал, конечно, большую ошибку…
Впрочем, он сейчас же поправился.
— Да ведь далеко, — произнес он, — пока дойдем, рассветет… Ну, счастливо оставаться!..
И скворец порхнул к Лилии на плечо.
— Пойдемте, — шепнул он ей, — больше с ним не нужно говорить… Идите, я вам буду говорить, куда идти.
Прощайте! — крикнула Лилия перепелу и пошла по тротуару.
— Прощайте! — откликнулся перепел и умолк.
— Теперь он прислушивается к нашим шагам, — прошептал скворец на ухо Лилии, — ведь он все один, все один… А вас ему жалко.
Когда Лилия и скворец были уже далеко от темницы перепела, Лилия опять услыхала хриплый голос:
— Спать пора! Спать пора!
Глава III
кворец действительно повел Лилию в мастерскую дамских шляп.
На дворе того дома, где помещалась эта мастерская, жил он сам в скворечнике.
Только, разумеется, скворец не полетел с Лилией в мастерскую…
Он, точно умел говорить, но он именно этого и боялся, — как бы хозяйка, узнав об этом, не посадила его в клетку…