Среди лучших рассказов якутского периода его жизни, когда «писать для печати безусловно не допускалось», — «Сон Макара» и «Убивец». А тех сибирских впечатлений хватило ему на всю жизнь. Рассказ «Соколинец», написанный по возвращении из ссылки, вызовет восхищенное признание Чехова:
«Ваш „Соколинец“, — мне кажется, самое выдающееся произведение последнего времени. Он написан как хорошая музыкальная композиция, по всем тем правилам, которые подсказываются художнику его инстинктом».
Вскоре после этого и сам Чехов совершит поездку на Сахалин, чтобы познакомиться с бытом тамошних «соколинцев».
Чехов подметил очень важную черту рассказов Короленко: их художественную завершенность, внутреннюю гармонию — как в хорошей музыкальной композиции. Сурова, неприглядна жизнь в «сибирских» рассказах и очерках Короленко, но писатель находил в ней истинную поэтичность и красоту. Он смотрел на жизнь внимательным и влюбленным взглядом художника-живописца, умеющего остановить прекрасное мгновение и. под внешне неприглядными покровами увидеть то, что скрыто от равнодушного взора: редкую красоту души русского человека, его мужество и достоинство, своеобразное строгое величие сибирских просторов. Таковы описания окрестностей реки Лены (рассказ «Государевы ямщики»).
«Через некоторое время дорога вышла из лесу и направилась через опушку к реке. На другой стороне, казалось, совсем близко, стояли стеной скалы, изломанные, причудливые, мертвые, с трещинами, выступами, ущельями… А под ними, убегая вдаль, струилась темная река.
Зрелище было полно такой глубокой и такой красивой печали, что я невольно остановил лошадь. Микеша тоже остановился и с удивлением посмотрел на меня.
— Что стал? — спросил он.
— Хорошо очень, Микеша, — ответил я с невольным восхищением, не отрывая глаз от освещенного косыми лучами горного берега».
Это волнение от встречи с красотой тем более поразительно, если вспомнить, что его переживает не вольный человек, путешествующий по своей надобности и охоте, а ссыльный. Описание открывает в рассказчике человека большой и мудрой души, умеющего взглянуть на жизнь широко, легко поднимаясь над собственными, порой неблагоприятными, обстоятельствами. А ведь он мог бы и озлобиться, проведя долгие годы ссылки среди суровых тех мест. Но нет, душа его полна добра и отзывчива на красоту. В этом правда жизни русского революционера. Но так же верна и правдива реакция его спутника — ямщика Микеши, который, не скрывая, тяготится своей жизнью — жизнью человека тяжелого, по сути подневольного труда: