<p>
Михаил был в комнате один, лежал в кровати и думал, почему так Степан Николаевич - дядя Степа спокойно воспринял происходящее, даже выслушав его рассказ, и прочитав роман, он не стал истерить, а как настоящий рецензент увидел самые важные моменты, которые он упустил. И почему его не волнует то, что происходит сейчас в мире.</p>
<p>
С этими мыслями и придя к выводу, что ему действительно надо забрать рукопись, Михаил уснул.</p>
<p>
Ближайшие два дня вырваться в деревню к Маше за рукописью не удалось. Он помогал Степану Николаевичу по хозяйству, то забор надо поправить, то крышу посмотреть, то дверь в сарае перекосилась.</p>
<p>
Михаил хоть и был городским жителем, но от работы не отлынивал, сказывался опыт жизни в Тайге, где все ему приходилось делать самому. Мысли о происходящем в мире не давали покоя, но работа, отнимающая большую часть времени и не оставляющая ни секунды покоя сделали своё дело. Михаил постепенно забыл о том, что твориться вокруг.</p>
<p>
Ночью третьего дня проснулся от яркого света. Было очень светло, хотя на часах было только два часа ночи. Выйдя во двор, увидел дядю Степу, который смотрел куда-то вдаль на зарево. На небе казалось, что взошло несколько солнц, от яркого света приходилось зажмуриться, но это не помогло. Зрение пропало на несколько минут. Когда услышал Николаевича: «Началось. Надо в погреб спуститься. У меня там припасено не много. На несколько дней переждать хватит. Пошли Миша. Тёплые вещи только захвати, прохладно там».</p>
<p>
Быстро вернувшись в свою комнату, покидал, что было в рюкзак. Свернул матрац с подушкой и одеялом и с нехитрым скарбом пошёл к входу в погреб, который находился в комнате, где ночевал дядя Степа.</p>
<p>
Погреб дяди Степы был мягко сказать большой. Наверно занимал половину дома. Было место для двух раскладушек, небольшой санузел типа «ведро за шторкой», ну а самое главное, почти весь периметр был заставлен соленьями-консервами. На мой удивлённый взгляд дядя Степа только ответил, что это ещё осталось от прежних хозяев. Он только чуток навёл в нем порядок.</p>
<p>
Эти два дня они провели в подвале. Практически не выходя из него. В основном спали, иногда кушали консервы, поглощали таблетки с йодом, запивая компотом из банок. На третий день, выбравшись из подвала, они обнаружили пасмурное небо в больших «тучных» облаках. Солнце практически видно не было. Обычный пасмурный день. Только вокруг на горизонте зарево от пожаров, кругом дым и пепел. Но их дачный посёлок оставался практически нетронутым. Осмотрев окрестности, пришли к выводу, что скоро пойдут в эти края беженцы.</p>
<p>
Только сейчас стало заметно, что Степан Николаевич за эти несколько дней очень сильно «сдал», прям, резко постарел, осунулся, морщины стали выразительными, и взгляд безумно уставшего человека. Под вечер ему стало плохо, он не вставал с кровати, только лежал и смотрел в потолок. Михаил не знал что делать, он не медик, не специалист в этом. «Скорая помощь» в таких условиях точно не приедет, да и не дозвониться. Связь полностью отсутствует. Соседей нет, или разбежались или ещё сидят, попрятавшись у себя в домах.</p>
<p>
- Михаил, - хриплым тихим голосом позвал Степан Николаевич, - всё, моё время пришло. Я вот лежал и думал. Тебе надо забрать рукопись. И перепиши произведение заново. Тебе не надо писать в этом жанре, - ухмыльнулся он, - пообещай мне, что исполнишь мою просьбу.</p>
<p>
- Степан Николаевич, вы бредите, - стал говорить Михаил, - какая рукопись, какой роман, что у нас твориться вокруг вы же сами видели. Мне до неё почти двести вёрст идти. Да и поправитесь вы, сейчас чай наведу, я тут у себя в аптечке в машине кое-какие таблетки нашёл. Ещё в дальнюю поездку себе собирал. Тут у меня и сердечные и всякие обезболивающие есть. Вы не волнуйтесь, поставим вас на ноги. А там и дальше думать будем, что делать.</p>
<p>
- Нет, Миш, пора мне, чувствую, что скоро. Ты все-таки выполни мою просьбу. Не отказывай старому человеку, - сказал Степан Николаевич.</p>
<p>
Михаил ничего не стал отвечать, он сам понимал, что Степан Николаевич уже смирился со смертью и не борется за свою жизнь.</p>
<p>
На следующий день Степан Николаевич умер. Тихо, во сне. Похоронив его во дворе дома, Михаил сел за стол, помянул своего друга парой рюмок «чемергеса»<a href="#_ftn5" name="_ftnref5" title="">[5]</a> и стал думать, как быть дальше. Оставаться здесь одному, да и ещё ждать, пока придут беженцы, не вариант. Он один, а их будет много, просто не справится, тем более люди сейчас, как он понимал, злые и готовы на любые действия, чтобы продлить свою агонию. Ещё его волновала последняя просьба умирающего, почему он просил его пойти за рукописью, переписать её?</p>
<p>
Так он пробыл в доме Степана Николаевича ещё один день. Погода не улучшалась. Серость, пыль, пепел не могли развеять даже поднявшийся сильный ветер. Несколько раз за день шёл дождь. Михаил, как только мог, закрыл все окна и замазал щели, окон. Старался не выходить из дома без какой-либо надобности. То есть совсем не выходить. Пища и вода у него была в доме. Точнее не вода, а компот. Очень много банок компота, это как рассказывал дядя Степа, ещё его жена делала заготовку, так и осталось с того времени.</p>
<p>
Решив, что оставаться здесь больше смысла нет, он, собрав нехитрый скарб, сделав запас пищи и питья, Михаил, раздобыл автомобильный атлас, и стал прорабатывать свой маршрут. Надо идти на восток. Но это далеко и неизвестно, что его ждёт на пути. Оружия у него нет, так, пара кухонных ножей и топор. Вот и все его оружие. Подумав ещё некоторое время, Михаил, все-таки решил сначала вернуться за рукописью в деревеньку, где её оставили Маша и Дима.</p>