— Мы с тобой вроде договаривались, а не с этим? — Он повернулся к Никитушке ликом, ко мне спиной.
Хочет, похоже, нас поссорить? И это удастся ему! Сойти, что ль, на берег? И оставить друга? Нет.
— Лосятину обещал купить! — воскликнул Никита, радуясь, что не совсем еще пропил память, более того — проявил деловую хватку.
Лосятину — это хорошо! Эта зловещая лосятина чуть уже не погубила его.
— Показывай! — произнес Коля-Толя. Раскомандовался тут.
Мы полезли в трюм. Я корячился вместе с ними, взяв всю свою волю в кулак, стараясь не упустить ситуацию из-под контроля. Никитушка оторвал мясо от внутренней обшивки... Клейкий лось! После диссертации не видели его. Выглядит внушительно — вся ляжка почти. Тучей взлетели мухи, в косом солнечном луче..
— Сколько? — произнес Коля-Толя.
— Пятнадцать кило.
— Сколько?
— Тысяча! — смело Никита сказал.
— Годится! — не моргнув глазом, произнес Коля-Толя (моргать он, похоже, мог только одним живым глазом, но и им не моргнул).
Так! Это удача! Не выпускаем его отсюда, пока все не решим!
— Вот и подшипник у нас развалился, на кардане... Не можем плыть, — я вмешался.
Куй железо, пока его нет.
— О подшипнике мы не говорили с тобой! — В полутьме трюма тот глянул нахальным глазом на Никиту. Видно, и Никиту решил подмять!
— Говорили! — упрямо Никита произнес.
Слава богу, соображает, что иногда надо быть и на моей стороне. Точнее, на нашей. Плыть-то нам! Стоянка опасно затянулась.
— Договоримся, — подумав, согласился гость.
Мы вылезли на корму, с наслаждением разогнулись. Что-то во мне есть!
— Ну... так, — я протянул к нему жадные пальцы. — Деньги клади!
— Поглядим еще, сколько подшипник затянет, — увернулся он.
— Так дай же пока за мясо! — настаивал я.
— По мере реализации, — нагло ответил он. Да, наломал Никитушка дров за короткое время!
— Так реализуй скорее! — воскликнул я.
— Скорее только гонорея! — развалившись тут, уже по-хозяйски, развязно произнес он... Но без этого Дерсу Узала в этих джунглях мы пропадем.
— Ладно! Пошли на разведку! — Он ткнул Никитушку в бок, решив пренебрегать мною, а им помыкать.
Во влипли мы! Липкий лось. Никитушка покорно поплелся. Поколебавшись, я тоже спрыгнул. Катер, авось, не уведут. А если и уведут — то бог с ним. Главное — друга спасти, идущего в новых экономических условиях пьяным зигзагом. Ирка меня убьет, если что с ним случится. Пойду.
Сенная в те годы торговала с земли, с кинутых в грязь картонок, именно на них лежал весь товар. Консервы, почему-то в машинном масле, — во всяком случае, обмазанные им снаружи. Стояли бутылки, облепленные опилками. Мраморные магазины, санитарно безупречные, были почему-то пусты. И если кто и поднялся с тех лет в князи, то как раз из грязи. Редкие ларьки над картонками гляделись уже как дворцы. К одной из картонок мы подошли. Пожилой пролетарий распродавал добро родного завода.
— Список, — требовательно сказал наш Вергилий, проводник в этом аду. Продавец протянул картонку цен и наименований... Цены столько с тех пор скакали, что я их забыл, но перечень товара поразил меня своим благозвучием — помню его до сих пор: шланги армированные гофрированные, паста уплотнительная, ключ фильтра, трубозажим, диск обрезной по камню, по металлу, пистолет герметика, бабочки полудюймовые папа-мама, футорка хромированная, водорозетка, уголок-хром, заглушка, муфта, хомуты.
— Подшипники дай! — потребовал наш друг вторую картонку. Список подшипников тут я не привожу.
— Дорого! — жестко произнес Коля-Толя, возвращая реестр.
Никита безвольно дернулся, глянул на меня — почему дорого, ведь мы же вроде платим нашим мясом? Наш новый диктатор повел нас через грязь.
— Так! Обложили! — произнес он, кивнув на довольно трухлявый ларек на подходе к станции метро «Сенная площадь».
— Кто обложил? — покорно спросил Никита.
— Кто? Эти... горные орлы!
Действительно, несколько «горных орлов», крутя на пальце цепочки с ключами, стояли невдалеке.
— А нам-то что? — спросил я грубо.
— Так это ж мой ларек!
Выходит, это касается и нас? Как пелось в модной в те годы песне: «Если радость на всех одна, то и беда одна»? А как же иначе!
— Подпалят! Надо все выносить! — скомандовал Коля-Толя.
Он отпер ларек, и под взглядами «орлов» мы таскали добро на катер. Стремительная карьера! Вчера еще Никитушка был почти доктором наук (одной, во всяком случае, ногой), и вот — грузчик у какого-то ханыги! Да и я недалеко ушел. Но все-таки я, в отличие от моего ученого друга, окончательно сломленного, пытался что-то выяснять.