— Пожар?
— Да пожар так, с этим можно справиться...
По пожарам Пека мастак.
— Оттуда большинство вообще по кускам привозили. Взрыв!
Пека и взрывов немало пережил.
— Хуже другое.
Что-то хуже взрыва и пожара он смастрячил себе?
— Печень. Окаменела уже. Кровь не очищает.
— Пиявки не помогли? — я спросил.
— Да пиявки давно уже от одного вида его дохнут. Не кровь, а раствор шлаков. Он что — последнее время канавщиком работал?
Вот тебе и миллионер! Кончает, как батя... начинал?
— Ммм... Кажется, да.
— В реанимацию не пускаем.
— Так я ж прилетел! — вырвалось у меня. Он, помедля, махнул рукой. — Что-нибудь ему можно?
— Можно уже все. Но организм его, к сожалению, отвергает даже лекарства. Идите. Только недолго.
...Про долго и речи уж нет! Кожа да кости. Не зря я, предчувствуя, перед дверью робел. Целоваться как-то неловко. Приобнялись. «Тело улетело!» ...Надо будет записать.
— Ну! — заговорил я нарочито грубо. Это бодрит. — Чего надо? От дела оторвал.
Пека, молодчина, тон поддержал.
— Да тут у меня все нормально. Скоро отвалю.
— Так тогда, может, а? — Я щелкнул по горлу.
— А чё? Пенсия на руках.
— Так что же тебя тогда волнует?
Он высохшим пальцем вверх ткнул. Вечной жизнью интересуется? Как всегда — широко берет!
Вообще-то товарищ прав. Если не я по вечной жизни специалист, то кто же?
— Так готово? — спросил он яростно.
Ну прям я на производственное совещание попал!
— ...Что — готово?
— ...Сценарий наш, — прохрипел.
— Какой сценарий? Ты что? Нас уж лет тридцать как вышибли!
Меня с дипломом, правда... но разница невелика!
— ...Я образно говорю, — он просипел.
Ах, он говорит образно... Нашел место. И время.
— Так финала нету, — пробормотал я.
— Нарисуй! — Большие задачи ставит. — Можешь что-то?
— Ну, вообще-то у тебя... — в отличие от меня! — остается сын... внук! Пока они помнят тебя...
— Сухая мандежь! Какой сын?
Сердце запрыгало. Не его сын? А значит, и внук? Последняя моя надежда!
— Ни хера они не знают и знать не хотят! Конкретное что-то есть у тебя?
Ну прям проработка на парткоме.
— Нарисуем!
— Давай! Только поспешай! — Он почему-то злобно оглядел аппаратуру, разные капельницы. — А то они меня вот-вот в «Безмолвии» своем упакуют! Что-то должно от нас остаться?
— А там?
— Цифруют! Все, что остается от тебя, — строчка на их сайте... Через год она тает.
— Да, экономно. Так кто там заправляет-то?
— Не имеет значения! Приходили два педерастического вида юнца... даже фамилию мою то и дело путали. Давай! — воскликнул яростно.
Буйная душа! Еще сейчас бы к ней тело.
Стал вспоминать ему ВГИК, кладбищенскую страду... «Подземный Чкалов»!
Застонал:
— Сотрут все! Нешто не знаешь их?
Знаю, увы. Меня тоже стирают. Аж собственный мобильник! «Памяти недостаточно для создания новых СМС. Какие удалить объекты?» Ну уж не нас!
— Сделаем! — Я поднял вверх палец. — Там они... застонут еще от тебя!
Врач (странные у нас все-таки формы оптимизма) подтвердил все охотно, даже с энтузиазмом.
— Правильно делают! Петр Первый есть у нас? Сталин? А на фиг мусор плодить?
Да-а... Как тот же Пека говорит: «Позняк метаться!»
— Но мы должны что-то оставить от себя?
— Ну, если можешь, оставь. Вообще, материалы по каждому выдает морг.
Даже не знал, что морг, оказывается, является еще и гуманитарной организацией. Ничего, у меня и в морге заговорят!
Спецзадание.
Начальник морга, как всякий высокий профессионал, находился где-то уже посередине пути к своим клиентам. Бледный, распухший, в горле под подбородком черная дырка (работа хирурга?), и дырку эту он время от времени затыкал пальцем — лишь тогда можно было разобрать его сип.
— Маркелов? Тип еще тот! Но тут вот, — пальцем в компьютер ткнул, — перспектив никаких.
— В смысле?
— Информация не заказана.
— Кем?
— Похоже, беспокоит он кого-то. Не лезет в проект. А может, тут что-то личное?
— Ясно. Характеристика на тот свет не заказана?
— Золотые слова!
Понятно. Фейс-контроль у ворот рая. Пека и в цифровой системе устроит бузу!
— Кто конкретно?
— Вообще-то нам задачки ООО «Белое Безмолвие» задает.
— Стоп! — я радостно закричал. — У него же блат там!
Он глянул в компьютер.
— Что-то не видать.