«Встречи» 1934, № 6
«Тишина, всплеск огней, тишина…»
Георгию Иванову
Тишина, всплеск огней, тишина.
Паруса привиденьями в воду повисли.
— Слушай, молчи, — это слишком немыслимо,
Ведь там наша жизнь решена. —
Только память о смерти сотри.
— Ах, слова это звездные пропасти,
И разума нам не спасти,
Посмотри, вот туда посмотри. —
Небо там, где-то, везде, —
Все равно, где глаза, и где взгляды потерей, —
Там, где парус вздыблен реей,
Загоралась печаль на прекрасной звезде.
Там наверное сердцу остыть.
Там сердце не станет биться.
Вот так умирает птица,
Вера, надежда, и стыд.
«Современные записки» Кн. LX, 1936
«Стихает день в мерцаньи паутин…»
Стихает день в мерцаньи паутин,
Тревожней птиц полет в лиловом отдаленьи,
И сердцу хочется лишь от себя уйти,
Куда то в сторону, где в медленном пути
Печальной осени холодны я колени.
Холодный шорох в хрупкой вышине
Скользит к земле прозрачным листопадом,
И солнце, будто бы огромная лампада,
Пролившись западом, припало к тишине.
Какие страшные глаза утрат,
Когда за них в борьбе смертельное виденье!
Такая будет ночь, такое — до утра…
Вот ледяным бичом затихшего бедра
Касается уже крылатое паденье.
Касается, и будто нет спасенья;
Оно звенит, как колокольный бред: —
Да, гибель здесь, вот в этом Ноябре,
И не было, не будет воскресенья.
Спасенья нет. Но отчего легко,
Как в юных снах, — их взрослые не хвалят, —
Как будто близко то, что было далеко,
Как будто музыкою огненной влеком —
Опять идти дорогой Парсифаля.
Альманах «Круг» № 1, 1936
«Цветы отцветают, не надо иллюзий…»
Цветы отцветают, не надо иллюзий,
Недетское время бродить по полям,
Недетской тревогой о загнанной музе,
Срываясь за ветром, шумят тополя.
Не надо тоски, этой ломкой надежды, —
Ведь тело привыкнет навыки хотеть —
До солнца тянутся, без всякой одежды.
Навыки Икаром крылатым гореть.
Не надо иллюзий и правды не надо, —
Правдивое стало как спутанный бред,
И только вот сердце, как будто, не радо
Опять не казаться огромным в добре.
Огромным, как море — сквозь ночи и холод,
Оно, наконец, заблудилось о крови,
Теперь под рукою, как медленный молот,
Ударом последним упасть норовит.
Ну, что же, крылатый… Печальная птица
Бескрыло прижалась к холодной земле…
Ведь тело привыкнет над, кротостью биться,
В потуге бессмертья метаться и млеть.
Альманах «Круг» № 2, 1937
«Разверзается небо и падают в ночь…»
Разверзается небо и падают в ночь
Учащенным дыханием дни;
За такое виденье ты мне напророчь
Путь туда, где герои одни.
Может быть я тогда вдруг от них убегу,
Чтобы в поле быть снова одним,
Может быть и тогда моих стиснутых губ
Не коснутся любовий огни.
Все равно, напророчь, — я не знаю к чему
Приведет меня жаждущий бред, —
Суждено ли мне выпить истошную муть
До конца в непочатом добре.
Или может быть небо мне только грозит
Перевернутым дном наших дней,—
Но я вижу надежду, надежда сквозит
В его опрокинутом дне.
Напророчь мне огромное царство мое,
Где с улыбкой и сеют и жнут, —
О потерянном царстве, где сердце твое,
Где ушедших и любят и ждут.