- А вот тот человек, который изображает генерала Хакса, - опять начал Вэйн.
- Ты имеешь в виду, актер, играющий его роль, Глисон? – Соня была несколько удивлена странной формулировкой. - Ну да, и он, безусловно, красивый…
- Я не об этом… - мужчина замялся. – У меня сложилось впечатление, что он… гей…
Вэйн как-то сразу смутился, как будто произнес что-то такое, что в приличном обществе произносить нельзя ни в коем случае, а уж при дамах…
Но конкретно его даму, как выяснилось, смутить было сложно. Она на секунду задумалась:
- Ну и что? Какая разница? Никогда не думала об этом… Хотя, пожалуй, ты прав, его облик наводит на определенные мысли. Но это его личное дело, которое меня не касается. Так, неважно. Мы уходим от темы. Итак, красивые – некрасивые… Да, страшных там хватает… Ну, там, эти бабы в Сопротивлении, например. А Сноук… он же должен быть устрашающим, таинственным. Ведь мы не знаем, ни какой он расы, ни сколько ему лет, ни откуда он взялся…
- А про остальных знаем? – спросил Вэйн с недоверием.
- Ну, напрямую в фильме об этом не говорится, но есть же Вукипедия!
- Что? – по лицу мужчины было видно, что он уже жалел, что во все это влез.
Соня улыбнулась:
- Ой, да я сама про это все только недавно узнала. Посмотрела, почитала, окунулась, и «меня засосала опасная трясина»!
- Все равно… Сноук очень страшный.
- Ну, не знаю, - пожала плечами Соня. – Мне еще более мерзкие уроды попадались. Хотя на морду были ничего.
Вэйн усмехнулся.
- А Сноук мне нравится даже, - она опять улыбнулась ему.
- Да ладно?! – его неверие было совершенно искренним.
- Правда!
- Мммм…
***
В одно прекрасное утро Соня проснулась с ощущением полнейшего счастья. Она не стала открывать глаза и сосредоточилась на воспоминаниях о сне…
…Вэйн, как и Леха, трендел во время секса. Но если Леха напрягал, то Вэйна почему-то хотелось слушать. Она уже не помнила все те милые нежности, что он шептал ей, только некоторые фразы… «Ты – моя… Люблю тебя… Хочу всегда быть с тобой…» И самое главное: «Я заберу тебя отсюда… Прилечу за тобой и заберу!»
Она пыталась восстановить в памяти каждую деталь, каждую мелочь…
Его лицо… так близко… его сбившееся дыхание… тяжесть его тела… его губы… рваный выдох куда-то ей в шею… оглушительной силы оргазм… Соня подумала, что в реальности такого никогда не испытывала.
И конечно же, ей тут же стало очень грустно… Секс во сне, с несуществующим в действительности человеком…
Она открыла глаза и посмотрела на соседнюю половину кровати. Пустую. Леха еще целый день должен был пробыть на рыбалке. Ну, или где он там был.
«Ты смотри, а без него у меня даже лучше получается», - с горечью пошутила Соня. Прямо как в старом анекдоте:
« - Вас мучают эротические сновидения?
- Ну почему же мучают…»
Она, конечно же, отдавала себе отчет в том, что в голове у нее происходит что-то неправильное, но проявления ее «психического расстройства» были настолько приятными, что она решила, что бороться со своими иллюзиями точно не будет.
Так, что сказала бы на это ее подружка Женя – профессиональный психолог? Что ситуация с ее браком зашла в тупик. Нет, она бы резче сказала: она давно ей кричит «Разводись!» А теперь то же самое ей кричало ее собственное подсознание. Все очевидно. Но менять что-то в своей жизни Соня совсем не хотела. В общем-то, Леха был ненапряжным. Но только потому, что ей было на него совершенно плевать. Не было какого-то резкого момента охлаждения, поэтому она не могла точно сказать, когда конкретно ее чувства сошли на нет. Но тем не менее, у них оставались совместные привычки, налаженное течение быта и, наконец, долбаное совместно нажитое имущество. Со стороны они производили впечатление идеальной пары, а сочетание их имен после «Гардемаринов» звучало как высшее проявление романтичности… Но ровно до того момента, когда они впервые посмотрели клип Шнура «Любит наш народ всякое говно». Соня тогда хмыкнула:
- Мы с тобой самая пошлая парочка тысячелетия! «Софья! Алешка!»
Жалела она только об одном: детей у них не было. После пятнадцати лет брака и неоднократных, но совершенно безуспешных попыток их завести Соня плюнула. Пусть все остается, как есть. И все.
Соня потянулась в постели. Это был последний выходной перед новым, 2018-м годом. Нужно было вставать и уже сходить купить что-нибудь к праздничному столу.
А вечером она опять ляжет спать, и если ей повезет, снова увидит Вэйна… Она вспомнила, как тот лежал рядом с ней и смотрел с какой-то грустной озабоченностью, а потом как будто на что-то решился:
- Соня… скажи мне, ты смогла бы уйти от мужа… ко мне? Ты хотела бы быть со мной?
Она улыбалась, нежно гладя его по щеке:
- Я почти не знаю тебя…
Вэйн перебил ее с уморительной готовностью:
- Я могу рассказать!
Соня продолжила:
- Но я тебя люблю. И очень хочу быть с тобой. Можем прямо сейчас начать!
Он перехватил ее руку и несколько раз поцеловал в ладонь. А потом повторил то, что говорил чуть раньше:
- Я прилечу за тобой. Очень скоро. Прилечу и заберу тебя…
***
Ложась спать, она мечтала только об одном: опять увидеть во сне Вэйна. Но он не приснился ей ни в эту ночь, ни в следующую…
***
Соня обожала свою квартиру, недавно ею с Лехой приобретенную. Они пока еще не успели сделать в ней ремонт, но какие их годы – успеют еще. И хоть квартира находилась в очень отдаленном от центра районе, Соня любила это место: район Комсомольский, условно поделенный на две части – старую и новую. То место, где теперь жила Соня, в просторечье называлось «Старой Комсой».
Итак, квартира… В старом девятиэтажном панельном доме, на последнем этаже, в торце. Но зато четырехкомнатная, и было в ней без малого восемьдесят метров, балкон и три (!) лоджии. Не квартира, а мечта…
Под окнами бесконечно грохотали поезда, а почти над их домом пролегал воздушный коридор, по которому заходили на посадку на городской аэродром самолеты.
А Софье очень нравилось слушать как одних, так и других. И еще она просто любила смотреть на самолеты. Особенно ночью. Она выходила на балкон и смотрела на их мерцающие огоньки. Она сама не понимала, что так завораживало ее в этом зрелище, но оно ее и радовало, и успокаивало… и вообще.
***
Последний день 2017 года неумолимо подходил к концу. И даром, что было воскресенье, для Сони он был рабочим: перед тем как отпустить коллектив на праздники, директриса потребовала от всех сдать отчеты за полугодие. Поэтому она приехала с работы только около четырех дня и принялась лихорадочно жарить, парить, резать, крошить, строгать, пока Леха залипал то ли в «Иронию судьбы», то ли во что-то еще такое же новогодне-сентиментальное. Несмотря на то, что они собирались встречать Новый год вдвоем, Соня готовила, как на роту солдат: это традиция, в конце концов. Новогодний стол должен ломиться, чтобы наступающий год был успешно-денежным.
Когда в одиннадцать они, наконец, уселись, Алексей, окинув взглядом разносолы, возмущенно бросил:
- А картошка где?
- Я думала, и без нее обойдемся. Картошка аж в трех салатах присутствует.
- Да что за… - недовольно протянул Леха, скривившись.
Возможно, стоило его послать. Но нельзя: ведь это традиция… Нельзя ругаться за праздничным столом, а то весь наступающий год пройдет в ссорах. И поэтому она поднялась и пошла чистить картошку. Прямо в своей шикарной новой юбке. Правда, туфли скинула и опять надвинула домашние тапочки.
Без пяти двенадцать картошка заняла свое законное место на праздничном столе. А Соня заняла свое за столом, и залпом осушила фужер шампанского, разлитого еще час назад и успевшего выдохнуться.
Леха, делая вид, что осознал неправильность своего поведения, налил ей еще.
- Сейчас уже Путин говорить будет…
Она молчала. Больше всего ей хотелось послушать звон курантов, посмотреть на фейерверки и пойти, наконец, спать: жизнь в ее снах была куда приятнее реальности.