– Аленушка, родная моя, но вам же все равно придется помириться и научиться общаться. Мы же одна семья… – ласково начал уговаривать меня он.
– Знаешь что? Даже с кровными родственниками можно разорвать отношения.
– Но я же твой муж. А это моя мать, – непонимающе бормотал он.
Но меня было не остановить.
– Да, действительно, ты мой муж, – согласилась я, – и она твоя мать. Я тут при чем?
– То есть как?
– Вот так. Если ты обдумал все за и против, все факторы, включая прогнозы врачей и прочее разное, и все-таки решил остаться моим мужем, избавь меня от неприятного общения с этой женщиной.
– А я? – непонимающе хлопнул глазами Алексей.
– Что ты?
– А как мне быть в этой ситуации? Тебя я люблю и оставлять не хочу, а ее не могу.
– Сделай так, чтобы мы не пересекались, и рассказывать о ее жизни мне тоже не надо. Для меня теперь ты сирота.
– Ты что? Мою мать хоронишь? – возмутился Алеша.
– Она сама себя похоронила.
– Но… – начал было он, но осекся под моим решительным взглядом.
– Я все сказала.
– Ладно. Ты меня обрекаешь на жизнь шпиона, – вздохнув, попытался пошутить он. – Про маму я понял, а друзей можно позвать?
– Леша, у тебя от переживаний совсем плохо с головой стало? – удивилась я непониманию очевидных вещей.
– А что, Олька с Димкой переживали знаешь как?
– Оле и Диме я очень благодарна, передавай им привет, но я сейчас еще слишком слаба, чтобы даже просто сидеть за столом и смотреть на ваше веселье. Невесело мне, Леша, – сдерживая слезы, произнесла я последнюю фразу.
– Аленушка, – муж присел на кровать и обнял меня, – сколько же можно переживать… Давай жить дальше, – уговаривал он, гладя меня по спине.
– А как дальше жить? – надрывно спрашивала я, даже не утирая слезы.
– Врачи не всегда правы. Все у нас получится.
– А если нет? – капризничала я.
– А если нет, мы что-нибудь обязательно придумаем. Только не плачь…
Время прикрыло и эту рану наслаивающимися друг на друга событиями жизни. Ноющая боль появлялась только при виде молодых мам и маленьких детей. Когда есть возможности совершения того или иного действия, как-то не задумываешься об их использовании. «Я могу!» – и этого знания достаточно. Отнятая же вероятность становится личным упреком.
Глава 5
В коридоре послышались шаги. Алена открыла глаза и повернулась к двери.
– Вы уже не спите? – заглянув в палату, спросила Маша.
– Да и не спала я, – улыбнулась пациентка, – ты же знаешь, без снотворного не могу уснуть.
– Я капельницу заберу тогда, она уже закончилась, – захлопотала Маша. – Сейчас доктор подойдет. Он хотел вас еще раз лично осмотреть.
– Он надеется увидеть что-то новое? – улыбнулась Алена.
– Не знаю, – пожала плечами Машенька. – Он такой умный и понимающий. – Девушка покраснела и смущенно отвернулась.
В палату зашел молодой мужчина в отглаженном халате и со стетоскопом на шее.
– Мария, вы можете идти, – строго произнес он.
– Да, конечно, Егор Васильевич. – Машенька, покраснев еще больше, схватила капельницу и выскочила из палаты.
– Я вижу проделки малыша Купидона, – улыбнулась Алена Александровна.
– Что вы сказали? – не расслышал доктор.
– Говорю, что вы очень строгий руководитель.
– Я не строгий, а справедливый, – важно произнес Егор Васильевич.
– Хотите казаться строгим? Компенсируете свою молодость? – спросила Алена.
– А что делать? – развел руками врач. – Я же только пришел сюда. В коллективе люди разные, сами понимаете, надо авторитет заслуживать…
– Конечно-конечно, – примирительно кивнула пожилая женщина, – только не забудьте рассмотреть за этим и людей. А молодость – такой недостаток, который очень скоро пройдет.
– Что вы имеете в виду? – доктор увлеченно листал историю болезни, слушая речь пациентки вполуха.
– Я имею в виду, что, видя только большую цель, можно пропустить многое, кажущееся маленьким, но остающееся очень важным.
– Хорошо, – Егор Васильевич закрыл карточку пациентки, – обязательно обдумаю ваши слова, а теперь давайте вернемся к нашим баранам.
– Давайте к баранам. Как мои дела идут? – грустно вздохнула Алена, глядя на доктора, словно пытаясь прочесть прогноз на его усталом лице.