– А я, пока шел к тебе, промок, что тот цуцик. Зонтик дома оставил на тумбочке. Спасибо Машеньке, медсестра такая большеглазая, ты помнишь ее? – он вопросительно взглянул на супругу. – Она, доброе сердечко, полотенце выдала и чаю налила. А я тебе конфеточки принес к чаю.
– Ты вот сказал про Машеньку, и так мне чаю захотелось свежего горяченького с конфеткой, – она даже зажмурилась от своих слов.
– Сейчас все будет, один момент. – Он сложил принесенные пакеты на тумбочку у кровати и скрылся за дверью…
На столе лежат конфеты и пирожные. Цветы стоя́т в старомодной пузатой вазе. Из соседней комнаты раздаются веселые голоса, слышны шутки. Я сижу у зеркала и смотрю на свое отражение, слезы струятся из глаз. Дверь в комнату открывается, и входит мама. Она и я похожи друг на друга, как фотокарточки с разницей в 25 лет.
– Доченька, кто тебя обидел? Ты плачешь? – Встревоженная мама подходит ко мне и, усаживаясь рядышком, обнимает меня.
– Мама, я так Костика люблю. Вот прям умереть готова, а он уехал. А тут этот свататься пришел.
– Вот и выросла ты, моя девочка, – слегка улыбнулась мама. – Уже женихи один перед другим ходят. Эх, жалко, что твои родители не видят, какая ты красавица.
– Мам, делать-то что? – в отчаянии зашептала я.
В комнату заглянули, но мама замахнулась на дверь, и та тихонько закрылась.
– Знаешь, когда твой папа пришел свататься к твоей маме, твоя бабушка, наша мама, сказала фразу одну. Я тогда не совсем поняла ее, а сейчас думаю, что очень это правильные слова. – Она убрала с моего лба пряди растрепавшихся волос. – Жить без любви очень сложно. Когда-то ты будешь видеть все достоинства мужа, но они станут раздражать тебя до зубовного скрежета. А жизнь к тому времени так тесно переплетет вас, что разорвать этот узел станет невозможно.
– Спасибо, мама. – Я смахнула слезы. – А я вот иначе сейчас подумала.
– И что ты подумала? – с любопытством спросила мама, беря меня за руки.
– Я думаю, что в любви легче всегда тому, кто меньше любит. Тому, кто любит сильнее, – обиднее, больнее и все хуже. Алешка же, по сути, неплохой парень? Не противный?
– Ну, не противный, – улыбнулась мама.
– Любит меня так, что против семьи пошел. А мать его, мы-то знаем… Значит, всю жизнь за меня горой будет. А что Костик? – я порывисто вздохнула.
Мама остановилась в дверях. Повернулась и задумчиво посмотрела на своего взрослого уже, но такого растерянного перед сложным выбором ребенка. И любой совет тут будет только во вред. Как бы ни было больно – пуповина между родителями и детьми должна быть разорвана.
– Но решать все равно тебе! Чтобы я тут не наговорила, – сказала и вышла из комнаты к гостям…
Дверь открылась, и в палату снова вошел Алексей с подносом, на котором сверкали фарфоровые чайные чашки с уютным изображением гусей, явно принесенные из дома.
– Ты представляешь, – весело начал он, – насилу чайничек нашли. Время сейчас такое странное. Быстрое такое, только успевай поворачиваться. Чай только в пакетиках на ниточках, все на скорости, на бегу, а я знаю, что ты основательно любишь чаевничать. У завотделения только и нашелся чайник заварочный.
– Алешенька, помоги. – Она попыталась сесть в кровати, но из-за слабости не смогла и вновь упала на подушки.
Алексей тревожно рванулся к ней, чашки на подносе, звякнув, опасно наклонились.
– Ну что ты? Что так всполошился? Ставь вот сюда, на тумбочку, – успокаивающе произнесла больная.
– Аленушка, ты только не нервничай. – Мужчина приподнял подушки, усаживая жену. Налил в чашку черный чай. – А давай я тебя с ложечки напою? Ты уже на поправку идешь, но все равно слабенькая еще.
– Совсем как маленькую? – вскинулась она, с негодованием отодвигая руку мужа.
– Как маленькую, – улыбнулся Алексей Михайлович. – Ты же всю жизнь для меня – моя маленькая девочка.
– Ну тогда ладно, – смягчилась Алена, – конфетку не забудь.
Он развернул ей конфету и поднес к губам чайную ложечку с чаем.
– А помнишь, как мы чаевничали?
Она отхлебнула чай, откинулась на подушку и кивнула.
– А помнишь, как я пел?.. «Милая моя, солнышко лесное…», – запел Алексей. И Алена прикрыла глаза…
В комнате за круглым столом сидим мы с Алешкой. Здесь же Алешкина мама, Серафима Андреевна, и ее подруга, такая же молодящаяся дама, рядом с которой, опустив плечи, уткнулась носом в тарелку худая, нескладная девушка в старомодной блузке и нелепых каких-то очках. Они ей явно велики и постоянно норовят свалиться в тарелку, а она поправляет их нервным движением рук. Она вообще старается двигаться поменьше, чтобы не обращать на себя внимание.