В европейской поэзии Нового времени от Сидни до Шекспира и Элиота Филомела означает соловья или жаворонка, либо в прямом значении, либо как символ творческого начала, воплощение истинного поэта.
Краткая справка.
Филомела — персонаж древнегреческой мифологии, дочь царя Афин Пандиона и Зевксиппы, сестра Прокны, Эрехтея и Бута. Ласточку, Пандиониду упоминают уже Гесиод и Сапфо. Миф о ней локализуется либо в Фокиде, либо во Фракии. Жила в Давлиде. Вторая жена Терея, который вырезал ей язык. Чтобы избежать преследований Терея, превратилась в ласточку в городе Давлиде (в другом варианте — в соловья). По другой версии мифа, Филомела, дочь царя Афин, была у своей сестры, Прокны, жены царя Фокиды, Терея. Терей подверг Филомелу насилию, и, чтобы скрыть своё преступление, вырвал у неё язык. Филомела рассказала об этом сестре вышивкой на ткани. Разъярённая Прокна убила своего сына от Терея, Итиса и накормила мужа его мясом. Зевс превратил Филомелу в ласточку, Прокну — в соловья, а Терея — в удода. Более поздние источники (Овидий, Гигин и Аполлодор) в своих произведениях утверждали, что в соловья была превращена Филомела, а в ласточку — Прокна.
Жаворонок — атрибут Цереры (Деметры) богини земледелия, изобилия и земли в Древней Греции. Поэтический аллегорический символ, отражающий состояние ликования. По распространённым приметам, жаворонок весной прилетает первым, то есть он является предвестником весны или изменений. Жаворонок символизирует: союз земли и неба — из-за очень высокого полёта и стремительного приземления, юношеский пыл, порыв радости — утренний пение и полет жаворонка. Богословы считали пение жаворонка радостной молитвой, обращённой к Богу или раю обителью Бога. Как птицу почитаемую, жаворонка запрещалось употреблять в пищу, а убивать считалось грехом. Жаворонок поёт к ясной погоде (сидит, нахохлившись и не поёт, значит к грозе).
Развивая эту же мысль, Пол Рэмси (Paul Ramsey) продолжил утверждение темы: «Сонет 29 красноречиво говорит, что бог разочаровывает и, что молодой человек освобождается (от своих разочарований). Это означает, что стихотворение не религиозное в каноническом смысле слова, а скорее всего является своего рода религией». Рэмси продолжает: «…против этого неба, против Бога, установлено счастливое небо, где жаворонок поёт гимны. Эта поэма — гимн, прославляющий истину, объявленную выше религии». Таким образом, в то время, как Сонет 29 содержит некоторые религиозные ссылки, но Пол Рэмси (Paul Ramsey) утверждает, что «…эти ссылки на самом деле, по своему настрою — являются антирелигиозными» (Ramsey, Paul. The Fickle Glass: A Study of Shakespeare's Sonnets. New York: AMS, 1979).
Не могу согласиться с мнением некоторых критиков, что автор Сонет 29 в сюжете стихотворения показывает себя в состоянии неуверенного и отчуждённого человека, отчуждённого от общества людей. Что он, отражая в тексте сонета свою неудовлетворённость, некую пристыженность, якобы отчаянно завидует окружающим. Но это не так, на самом деле. Примитивные поведенческие шаблоны поведения и переживаний, которые ему приписывались, не были присущи автору сонетов. На самом деле, автор сонета самодостаточен, однако, без чувства самоуверенности, — чувство зависти ему не присуще. Аристократы и бастарды посещавшие постановки его пьес в театре «Глобус» любят его творчество и его, как автора. Они любят не того Шекспира, продавца солода и ростовщика, не умевшего даже писать. А Шекспира, их современника, написавшего гениальные пьесы. Ибо по размаху его творческого потенциала никто не был в состоянии его превзойти. Именно, этот факт вызывал неимоверную зависть, например: у его современника драматурга Грина, а позднее у писателя Бернарда Шоу!