Триумф (лат. «triumphus») в Риме — торжественное вступление в столицу победоносного полководца и его войска. Триумф выработался постепенно из простого вступления в город возвращавшихся по окончании войны солдат и из обычая военачальников приносить благодарение богам, даровавшим победу. По истечению некоторого времени триумф стал допускаться, лишь при наличии целого ряда условий.
Триумф объявлялся и проводилось триумфальное шествие, лишь по окончании войны, но такой, которая сопровождалась тяжким поражением противника. Существовало правило давать триумф лишь в том случае, если было убито не менее пяти тысяч врагов. Полководец, добивавшийся триумфа, ждал решения вопроса, будет ли, ему дарован триумф, находясь вне городской черты ввиду того, что вступление в город магистрата, не сложившего ещё кворума (лат. «imperium extraordinarium»), поэтому не допускалось. Поэтому и сенат собирался в таком случае за городом, на Марсовом поле, по обыкновению в храме Беллоны или Аполлона, и там выслушивался полководец, в качестве кандидата стать триумфатором. В силу специального закона, триумфаторы получали на день своего триумфа (лат. «imperium extraordinarium») в городе, где предстояло состояться триумфальному шествию.
В строке 4, повествующий дал намёк, что не зависимо от публичного, то есть показного почитания при дворе, он «Не ожидал порадоваться, в чём Я более почитаемый тем паче». Что не зависимо от того, что автор писал под псевдонимом, его пьесы были известны и почитаемы не только при дворе, но и простому люду, которому была дана возможность входа на все спектакли в театр «Глобус», где с них не взымалась плата за просмотр стоя.
«Великих принцев фавориты свои прекрасные листья разбросали
Зато, как Календулы от солнца взгляд (получали)» (25, 5-6).
Второе четверостишие полностью посвящено красочному описанию придворных «обитателей», фаворитов коронованных персон.
В строке 5, повествующий метафорически сравнил придворных фаворитов с садовыми цветками календулы: «Великих принцев фавориты свои прекрасные листья разбросали». Без всякого, сомнения автор не фокусировал внимание на самой королеве Елизавете, так как он, как большинство аристократов также приближён ко двору, поэтому он сделал обобщение, написав в строке оригинального текста: «Great princes’ favourites».
Строку 6, согласно правилу «двух строк», следует читать неразрывно с предыдущей: «Зато, как Календулы от солнца взгляд (получали)», ввиду того, по смыслу они связаны в одно предложение. Безусловно в контексте сонета 25 английское слово «Marigold», является метафорическим сравнением придворных фаворитов с «подобострастной» календулой, и одновременно символом — «подобострастности», который значительно позднее использовал в своей поэзии Джордж Уитер (George Wither «The Marigold»).
С другой стороны, применение автором сонета слова «Marigold, является литературным приёмом «аллюзия» с исторической ссылкой на поэзию итальянского Возрождения, в которой можно найти многочисленные примеры.
Хочу подчеркнуть, что в строке 6 сонета 25 оригинального текста, английское слово «Marigold», в начальной публикации Quarto 1609 начинается с заглавной буквы.
Эдвард Дауден (Edward Dowden) предложил следующее определение слову «Marigold» объясняя его, как символ: «Календула садовая, или краснопёрка (календула лекарственная) ... поворачивает свои цветы к солнцу и следует его движениям, когда солнце восходит они открываются и закрываются, когда заходит за горизонт. Старое английское название goldes» — это гелиотроп солнцестояния или турнесоль, на обиходном жаргоне наших предков» (сокр. описание из книги Эллакомба (Ellacombe) «Знания о растениях Шотландии».
Уиндхем (Wyndham) дал своё определение: «Не отличающийся кроме того, что фаворит, как говорили, «следовавший» за взглядом (жестом) или словом своего суверена».
(«Shakespeare, William. Sonnets, from the quarto of 1609, with variorum readings and commentary». Ed. Raymond MacDonald Alden. Boston: Houghton Mifflin, 1916).
Строку 7 сонета 25, следует читать с предыдущей, так как по смыслу продолжает и расширяет сюжетную линию: «…как Календулы от солнца взгляд (получали) и в них самих, гордыня лживая, так погребена». Автор сонета, выделил характерную черту, присущую придворным фаворитам, что их «pride lies buried», «гордыня лживая, так погребена», что фокусирует внимание читателя на лицемерии «обитателей», фаворитов, приближенных ко двору.
«И в них самих, гордыня лживая, так погребена,
Ибо, они с гримасой в своей славе умирали» (25, 7-8).
В строке 8, повествующий перевёл фокус внимания на частные случаи из своего окружения: «Ибо, они с гримасой в своей славе умирали». В тоже время, повествующий в тексте строки 8 читатель, может увидеть, риторическую связующую с последующими строками, в которых тема должна раскрыться шире и дать намёк на некую историческую личность.