Домра повидал циников в своей жизни, но среди всех этот человек выделялся особенно. Бельский говорил до того искренно, без стеснения и фальши, что, казалось, внутри него вместо органов только лампочки и микросхемы.
— Я не нарушал законов, пристав. Нельзя оскорбить труп.
— Вы понимали, что Пожарский отреагирует подобным образом.
Выражение лица Бельского стало таким, словно он признал в Домре своего кровного брата.
— Всеволод Михайлович Домра — легендарный сыщик с самым большим числом раскрытых убийств. Разведён, есть дочь. Раньше плотно прикладывался к бутылке, но теперь завязал — здоровье не позволяет.
Если Бельский хочет спровоцировать Домру, как и Пожарского, то не на того напал.
— Моя биография известна, господин Бельский. Как и ваша.
— Вы профессионал, пристав. Вы знаете, как ловить преступников, как раскалывать их на допросах. Это то, что вы умеете лучше всего. А я лучше всего умею зарабатывать деньги. И поэтому я всё обо всех знаю.
— А хотите расскажу, что я знаю? Вы собирались купить СОНМ, но вам отказали. И тогда вы спровоцировали Пожарского прилюдно, чтобы обрушить акции его компании.
— Великолепно, пристав. Продолжайте.
— Ваши предположения не оправдались. Акции упали незначительно. Вы продолжали настаивать на покупке, но Пожарский решительно дал понять, что СОНМ не продается. И тут спустя пару недель Пожарский вдруг убивает свою дочь. Акции падают втрое. На вашем пути исчезает препятствие к заветной цели.
— Будь я скромнее, решил бы, что вы подозреваете меня в убийстве, пристав. Только насколько мне известно все улики против Пожарского.
— Пожарский утверждает, что был в другом месте. Светописи, которые могли бы это доказать загадочным образом исчезли.
— Я не ошибся, позволив вам прийти.
— Только вы не учли, что Олаф Померанский владеет половиной в доле СОНМ, и никогда не продаст её вам.
— Этот алкоголик и шулер сам спустит все в унитаз за считаные месяцы.
— И тогда СОНМ достанется вам по дешёвке. У сыщиков это называется мотив.
Бельский поднялся со стула, прошёл к заставленному книгами шкафу.
— Я действительно предлагал хорошие деньги за СОНМ. Это было до того, как мои ученные совершили прорыв. Сегодня они уже ушли гораздо дальше этих выскочек. СОНМ мне абсолютно не интересна. Хотя, признаю, я не откажу себе в удовольствии наблюдать как СОНМ сгорит красным пламенем. А потом я помочусь на пепел. — Вы лжёте.
Бельский вернулся с толстой книгой без каких-либо надписей. Открыл её, внутри виднелась полость — тайник. Бельский вынул оттуда папку с логотипом его мануфактуры.
У Домры по спине пробежал холодок. Со светолика в углу папки на него смотрела Настасья. Повзрослевшая, в деловом костюме — совсем не та девочка с заячьими ушками.
— Знакомьтесь, мой главный сообщник. Начальник юридической службы Оружейной мануфактуры Настасья Вяземская. Фамилия по мужу. Почему вы так удивлены, неужели вас не приглашали на свадьбу? Ах, да вы бросили свою дочь, пристав, потому что месяцами не просыхали. Сколько ей было, когда папа видел ее в последний раз? Двенадцать? Папа, который так печётся о мёртвой дочке чужого дяди, вместо того, чтобы вспомнить о своей.
У Домры на глаза упала непрозрачная пелена. Он плохо понимал, что произошло дальше. Только помнил, как рука сжала пистолет, как он направил дуло в отвратительную рожу Бельского и как кричал, что пристрелит его, если он посмеет тронуть Настасью.
Холодный дождь привёл Домру в чувства. Охрана довела его до машины и проследила, чтобы он не потерялся по дороге к воротам. За территорией Домра остановился, судорожно вытащил из бумажника потрёпанный листок бумаги с криво начёрканными цифрами. Несчетное количество раз он также разворачивал его, но так и не решился позвонить.
Вода струилась с мокрых волос по лицу. Дрожащие пальцы набрали номер.
— Настасья! — заорал Домра, — Это папа.
Молчание.
— Что тебе надо?
— Ты должна собрать вещи и бежать. Уезжай как можно дальше и сиди не высовывайся.
— Что? Никуда я не поеду.
— Если увидишь на пороге меня, звони в полицию. Потому что это буду не я.
— Ты что напился опять?
— Делай, что я сказал!
— Не звони мне больше, псих.
Она бросила трубку. Домра набрал снова. Короткие гудки — внесла номер в чёрный список.
— Чёрт! Чёрт!
Он вспомнил лицо Настасьи на светолике из её личного дела.
Как же она выросла. Сколько времени он потерял…
Зазвонил телефон.
— Настасья!
В трубке проорал голос полицмейстера.