— Тогда что такое «Я»?
Олаф взмахнул руками, предлагая Домре порассуждать самому.
— Господин Померанский, я не гадаю на кофейной гуще.
— Простите, не собирался вас подначивать. Хочу, чтобы вы поняли перед лицом чего мы с Родионом стояли двадцать лет назад. Никто тогда не мог дать на этот вопрос однозначного ответа. Одно мы знали точно — личность порождение мозга, — Олаф указал пальцем на висок. — Она заключает в себе сонм — множество сложных алгоритмов, определяющих все, что мы привыкли именовать Хомо Сапиенс. Личность не орган, её нельзя увидеть в микроскоп или потрогать. Тогда мы представили телеграф, внутри которого миллионы транзисторов обмениваются электрическими сигналами по крохотным шинам. Те же процессы происходят в мозге — клетки-нейроны передают друг другу сигналы через синапсы. Телеграф без заложенной программы, как оркестр без дирижёра — только кусок бесполезного железа. Так и внутри мозга работа нейронной сети подчинена программе. Если заменить данные, команды и инструкции телеграфа на воспоминания, волю и привычки можно вообразить себе, как работает мозг. В телеграф программу вносит программист, тогда как в мозге она формируется самостоятельно. Младенцу доступны только базовые функции, уже заложенные генами — дыхание, глотание, рефлексы. Остальное записывается в мозг через опыт и повторение. Воспоминания, обучение, привычки, страхи, влечения — все это формирует управляющую программу мозга. Мы назвали её Личность. То самое «Я», которое каждый считает чем-то уникальным, с его мыслями, словами и поступками — на самом деле вычисляемое мозгом и обработанное личностью бинарное математическое преобразование. Ни одна мысль или идея не возникнет из ниоткуда, как не может туземец вдруг решить дифференциальное уравнение.
— То есть я ничто иное, как квантовый телеграф. Напрасно я их недолюбливал.
— Годами навязанная социумом, литературой и религиями догма об исключительности личности, мешает в полной мере осознать и принять тот факт, что мы банальные биологические машины, подчинённые одним и тем же правилам. Мы с Родионом приняли это, и тогда перед нами открылись возможности, о которых мы не могли и мечтать. Помню, однажды мы сидели с ним на пирсе у моего дома, и Родион вдруг говорит: «Если мы можем починить сбой в телеграфе, запустив корректирующую программу, то можем сделать это и с личностью». Это было отправной точкой, началом всего.
За стеклом пациентку готовили к внедрению коррекции. Девушку усадили в кресло, как у зубодёра, надели на голову множество датчиков с проводками, подключёнными к мощному телеграфу.
— Мозг удивительно гибкий орган, однако он также, как и телеграф подвержен сбоям. Перенесённое однажды потрясение оставляет в личности эмоциональный отклик — так образуется фобия — то есть сбой. Когда перед человеком с клаустрофобией закроются двери лифта, мозг вызовет этот эмоциональный отклик, и человек почувствует страх. Но если убрать отклик коррекцией, человек перестанет боятся.
Пациентку оставили в изолированной стеклянной камере. Инженеры, врачи, или как там они называются, столпились у экрана телеграфа за её спиной. Девушка закрыла глаза и, кажется, погрузилась в сон. Изредка у неё подёргивались руки или ноги, будто во сне она куда-то бежала.
— Главной сложностью было декодировать личность, то есть перевести её в программный язык, понятный нам. За два года мы просканировали несколько тысяч человек. Оказалось, все многообразие личностей записано на одном и том же языке программирования. Изучив его, мы смогли написать наши первые коррекции. Помню нашу первую пациентку, Марию. Она страдала тяжёлой формой шизофрении, терапия не помогала. Ее привел к нам отец, который уже потерял надежду. После коррекции Мария пошла на поправку, а потом полностью излечилась. Это был наш с Родионом триумф. Напились мы тогда до беспамятства. За следующие двадцать лет мы достигли феноменальных успехов. С помощью коррекций мы убираем страхи, галлюцинации, снимаем эмоциональные отклики с трагических воспоминаний. Мы можем социализировать социопата, избавить человека от опасного для окружающих влечения.
Олаф выждал паузу, чтобы Домра по достоинству оценил их достижения.
— Как по мне, господин Померанский, люди при рождении делятся на два типа — с тёмной душой и со светлой. Вы научились чинить оболочку и это большое достижение. Внутри люди все равно останутся теми, кто есть.
— Ваш подход мне знаком, господин пристав. Простите, но он давно устарел, хотя, к сожалению, до сих пор популярен. Личность человека конечна и самодостаточна. Её можно и нужно корректировать. Если каждый пройдет коррекцию, мы искореним преступность, самоубийства, научим людей уважению друг к другу.