— Тревицу сейчас тяжело, Фоллом.
— Потому что он ищет Землю?
— Да.
— Он особенно нервничает, — подумав, сказала Фоллом, когда я что-нибудь двигаю мыслями.
Блисс поджала губы.
— Я же просила тебя не делать этого, особенно при Тревице!
— Ну… Это было вчера здесь, в каюте, и он стоял в дверях и видел. Я не знала, что он смотрит. И вообще, я лишь старалась поставить на ребро фильмокнигу Пела. Я ничего не ломала.
— Это его нервирует, Фоллом, и я хочу, чтобы ты этого не делала ни при нем, ни вообще.
— А он нервничает, потому что сам так не может?
— Возможно.
— А ты так можешь?
Блисс медленно покачала головой.
— Нет, не могу.
— Но ты не нервничаешь, когда я это делаю? И Пел не нервничает.
— Люди отличаются друг от друга.
— Я знаю, — сказала Фоллом с таким напряжением, что Блисс удивилась и нахмурилась.
— Что знаешь, Фоллом?
— Что я отличаюсь.
— Конечно. Я же сказала. Люди отличаются друг от друга.
— Я иначе устроена. Я умею двигать вещи мыслями.
— Верно.
— Я должна двигать вещи, — упрямо сказала Фоллом. — И пусть Тревиц за это не сердится, а ты не мешай.
— Почему должна?
— Для практики. В качестве тренирования. Я правильно говорю?
— Не совсем. Тренировки.
— Да. Джемби всегда говорил, что я должна тренировать свои… свои…
— Трансдукторы?
— Да. И делать их сильнее. Тогда, когда я вырасту, я смогу снабжать энергией всех роботов. Даже Джемби.
— А кто снабжал всех роботов, Фоллом?
— Бандер, — равнодушно произнесла Фоллом.
— Ты знала Бандера?
— Конечно. Я его много раз видела. Я должна была стать правителем имения после него. Это сказал Джемби.
— Ты хочешь сказать, что Бандер заходил к тебе?
Фоллом была шокирована. Ее рот округлился. Она выговорила с трудом:
— Бандер никогда бы не пришел в… — она задохнулась и несколько секунд часто дышала. — Я видела изображение Бандера, — сказала она наконец.
— Как Бандер к тебе относился? — нерешительно спросила Блисс.
Фоллом была озадачена.
— Ну… он спрашивал, не нужно ли мне чего, удобно ли мне. Но со мной всегда был Джемби, так что мне никогда ничего не было нужно и всегда мне было удобно. — Она склонила голову и уставилась в пол каюты. Потом закрыла глаза руками и сказала: Но Джемби остановился. Я думаю, это потому, что Бан… тоже остановился.
— Почему ты так думаешь? — спросила Блисс.
— Я об этом думала. Бандер снабжал энергией всех роботов. И если остановился Джемби и все остальные роботы, значит, остановился Бандер. Так?
Блисс промолчала.
— Но когда вы вернете меня на Солярию, — сказала Фоллом, я стану снабжать энергией Джемби и всех роботов. И я снова буду счастлива.
Она всхлипывала.
— А с нами ты можешь быть счастливой, детка? — спросила Блисс. — Хоть немножко? Иногда?
Фоллом подняла к Блисс залитое слезами лицо и сказала дрожащим голосом:
— Я хочу к Джемби.
Полная мучительной жалости, Блисс обняла ребенка.
— Ах, Фоллом, как бы я хотела, чтобы я могла вернуть тебе Джемби. — И вдруг поняла, что тоже плачет.
Вошел Пелорат и застал их в слезах. Он остановился на полушаге и спросил:
— Что случилось?
Блисс отпустила Фоллом и полезла за маленьким кусочком ткани, чтобы вытереть глаза. Она молча покачала головой, и Пелорат с возросшей тревогой повторил:
— Что же случилось?
— Фоллом, — сказала Блисс, — тебе просто нужно отдохнуть. Я что-нибудь придумаю, чтобы тебе стало легче. Помни: я люблю тебя точно так же, как тебя любил Джемби.
Она взяла Пелората за локоть и поспешно вывела его в кают-компанию.
— Ничего, Пел, ничего… — сказала она.
— Дело в Фоллом? Я думаю, она по-прежнему скучает по Джемби?
— Ужасно. И мы ничем не можем ей помочь. Я могу сказать ей, что люблю ее, и это действительно так. Как можно не любить такого умного и доброго ребенка?… Ужасно умного. Тревиц думает, чересчур умного. Знаешь, она, оказывается, встречала Бандера. Точнее, видела его голографическое изображение. Однако эти воспоминания ее не беспокоят, к Бандеру она холодна и равнодушна. Их связывало только то, что Бандер владел имением, которое должно было потом перейти к Фоллом. Никаких отношений между ними не было.
— А Фоллом понимает, что Бандер ее отец?
— Ее мать… Если мы согласились, что Фоллом девочка, то Бандер — женщина.
— Пусть так, дорогая. Фоллом знает о родительских отношениях?
— Не уверена, что она понимает, что это такое. А может быть, и знает, но мы об этом не говорили. Пел, она догадалась, что Бандер умер, потому что поняла, что отключение Джемби и всех роботов было результатом потери энергии. И поскольку энергией снабжал Бандер… Это меня пугает.
— Почему пугает? — задумчиво спросил Пелорат. — В конце концов, это лишь логический вывод.
— Потому что следующий логический вывод она сделает о смерти Бандера. Солярию населяют долгоживущие космиты, и случаи смерти там должны быть редки. Для солярийского ребенка возраста Фоллом, возможно, это вообще первое столкновение со смертью. Если Фоллом и дальше будет размышлять о смерти Бандера, она может задуматься над вопросом, почему он умер и почему как раз в этот момент на Солярии появились пришельцы, что приведет ее к пониманию причины и следствия.
— Что мы убили Бандера?
— Не мы убили, Пел. Я убила.
— Она ни за что не догадается.
— Мне придется ей сказать. Она и так обижена на Тревица. Он очевидный руководитель экспедиции, и она, конечно, решит, что в смерти Бандера виноват он. Не могу же я допустить, чтобы на него пало несправедливое обвинение.
— Так ли уж это важно, Блисс? Ребенок не любил своего… своей матери. Она любит только Джемби.
— Но смерть Бандера повлекла за собой смерть Джемби. Я чуть не сказала ей. Мне этого очень хотелось.
— Почему же не сказала?
— Я хотела объяснить ей по-своему. Чтобы она не пришла к каким-то выводам и чтобы не пришлось потом, объясняя, оправдываться.
— Но оправдание у нас есть. Это была самозащита. Мы погибли бы через мгновенье, если бы…
— Я именно это хотела ей рассказать, Пел, но не решилась. Я боялась, что она мне не поверит.
Пелорат покачал головой.
— Но ты не думаешь, — со вздохом сказал он, — что нам не следовало брать ее с собой? У тебя такой несчастный вид.
— Нет, — сердито сказала Блисс. — Не говори так. Я была бы бесконечно несчастнее, если бы сидела сейчас и думала, что мы оставили несчастного ребенка, чтобы его безжалостно убили из-за того, что натворили мы.
— Но это обычай Солярии.
— Ну, Пел, не начинай рассуждать, как Тревиц. Для изолятов такие вещи приемлемы. Однако Гея привыкла спасать жизнь, а не уничтожать, или наблюдать, ничего не делая, как жизнь гибнет. Да, мы знаем, что жизнь постоянно гибнет, чтобы уступить место новой жизни, но это происходит не бессмысленно. Хотя смерть Бандера и была неизбежной, это трудно перенести, а смерть Фоллом просто не укладывалась ни в какие рамки.
— Ну ладно, — сказал Пелорат, — ты, наверное, права. Но я пришел поговорить с тобой не о Фоллом, а о Тревице.
— А что с Тревицем?
— Он меня беспокоит, Блисс. Он медлит с приближением к Земле и установлением фактов, и я боюсь, что он не выдержит напряжения.
— Ну, за него я не боюсь, — ответила Блисс. — Я считаю, что разум у него крепкий и стойкий.
— У всего есть пределы. Видишь ли, Земля оказалась теплее, чем он ожидал. Так он мне сказал. Я думаю, что для жизни там может оказаться слишком жарко, но он убеждает себя, что это не так.
— Возможно, он прав. Возможно, там не слишком жарко для жизни.
— Кроме того, он признался, что тепло может быть вызвано радиоактивностью на поверхности Земли, но поверить в это он тоже отказывается… Через пару дней мы настолько приблизимся к Земле, что увидим истину. Что, если Земля действительно окажется радиоактивной?
— Тогда ему придется признать этот факт.