— Я Эс-Ка, рад встретиться с вами, коллеги.
Тревиц сказал:
— У меня, собственно, нет академического звания, я только сопровождаю профессора Пелората. Вы можете называть меня просто Тревиц. Рад встретиться с вами, профессор Абт.
Квинтесец явно смутился и поднял руку.
— Нет, нет. Абт — это всего лишь глупый титул, который вне Сейшел не имеет никакого значения. Пожалуйста, называйте меня Эс-Ка. Мы на Сейшелах обычно пользуемся инициалами. Я очень рад, что вас оказалось двое, когда я ждал только одного.
Он немного помешкал, потом протянул правую руку Тревицу, сперва незаметно вытерев ее о штаны. Тревиц пожал ее, не зная, каков надлежащий сейшельский способ приветствия.
— Садитесь, пожалуйста, — сказал Квинтесец. — Боюсь, вам не очень понравятся эти кресла, но я не люблю, когда кресло меня обнимает. Сейчас мода на такие кресла, но я предпочитаю более значимые объятия, а?
— Кто не предпочитает? — с улыбкой сказал Тревиц. — Мне кажется, ваше имя, Эс-Ка, происходит с планет Обода, а не сейшельское. Простите, если мое замечание невежливо.
— Ничего. Моя семья частью прослеживается до Аскона. Пять поколений назад мои пра-прабабушка и пра-прадедушка покинули Аскон, когда власть Сообщества стала слишком тяжела.
— Приносим извинения, мы из Сообщества, — сказал Пелорат.
Квинтесец благодушно махнул рукой.
— Я не храню недобрые чувства в течение пяти поколений. Тем печальней, что такие вещи случаются. Не хотите ли закусить? Выпить? Может быть, включить музыку для фона?
— Если вы не возражаете, — сказал Пелорат, — и если это позволяют сейшельские обычаи, я бы перешел прямо к делу.
— Сейшельские обычаи не препятствуют этому, уверяю вас… Вы не представляете, как это замечательно, профессор Пелорат. Всего недели две назад я наткнулся на вашу статью по мифам о Прародине в «Археологическом обозрении», и она поразила меня как замечательный синтез, удивительно краткий.
Пелорат покраснел от удовольствия.
— Я польщен, что вы ее прочитали. Мне, конечно, пришлось ее сжать. «Обозрение» не могло напечатать исследование полностью. Я собирался написать по этому предмету монографию.
— Желаю вам написать ее. Как только я прочел вашу статью, мне захотелось встретиться с вами. У меня даже была идея посетить для этого Терминус. Хотя это трудно организовать…
— Почему трудно? — спросил Тревиц.
Квинтесец, смутившись, ответил:
— Простите, что приходится это говорить. Сейшелы не стремятся вступать в Федерацию Сообщества и не поощряют контакты с Сообществом. У нас традиционный нейтралитет. Даже Мул в свое время не тронул нас, удовлетворившись нашим специальным заявлением о нейтралитете. Поэтому любое обращение к властям о посещении планеты, принадлежащей к Федерации Сообщества, особенно Терминуса, рассматривается с недоверием. Хотя, конечно, ученый, сосредоточенный на чисто академических вопросах, может быть, получил бы паспорт… Но ничего этого не нужно — вы у меня. Я едва верю этому. Неужели вы слышали обо мне, как и я о вас?
— Я знаю ваши работы, Эс-Ка, — сказал Пелорат, — и в моих записях имеется резюме ваших статей, поэтому я пришел к вам. Я изучаю вопросы Земли, которая считается Прародиной человечества, и ранний период заселения Галактики. В частности, я прибыл сюда, чтобы расспросить об истории основания Сейшел.
— Судя по вашей статье, — сказал Квинтесец, — я думал, что вас интересуют мифы и легенды.
— Еще больше меня интересуют исторические факты, а мифы и легенды за неимением лучшего.
Квинтесец встал и прошелся из конца в конец кабинета. Он остановился перед Пелоратом и посмотрел на него. Затем снова зашагал.
— Итак, сэр? — нетерпеливо сказал Тревиц.
— Странно! — сказал Квинтесец. — Очень странно! Только вчера…
— Что только вчера? — спросил Пелорат.
— Я рассказывал вам, профессор Пелорат — можно я буду называть вас Я-Пе? Мне кажется противоестественным пользоваться полным именем.
— Да, пожалуйста.
— Я говорил вам, Я-Пе, что восхитился вашей статьей и захотел встретиться с вами. Причина этого в том, что вы, по-видимому, располагаете обширной коллекцией легенд о начале планет, но у вас нет легенды о нашей планете. И я хотел встретиться с вами для того, чтобы рассказать вам именно то, ради чего вы приехали ко мне.
— Какая здесь связь со вчерашним днем, Эс-Ка? — спросил Тревиц.
— У нас есть легенда. Одна легенда. Важная легенда для нашего общества, потому что она стала нашим Главным Таинством.
— Таинством? — переспросил Тревиц.
— Здесь нет ничего таинственного в значении этого слова на галактическом стандартном. Просто это секрет, который в полном объеме знают лишь немногие адепты, о нем нельзя говорить посторонним. И вчера был этот день.
— Какой день, Эс-Ка? — подчеркнуто терпеливо спросил Тревиц.
— Вчера был День Исхода.
— А, — сказал Тревиц, — День Медитации и Спокойствия, когда предполагается, что все сидят по домам.
— Теоретически, что-то в этом роде, если не считать того, что чем больше развит район или город, тем меньше там следуют старинным обычаям… Но вы, я вижу, в курсе?
Пелорат, почувствовавший неловкость от резкого тона Тревица, торопливо вставил:
— Мы только вчера прибыли и слышали об этом очень мало.
— Именно вчера из всех дней, — саркастически сказал Тревиц. — Послушайте, Эс-Ка, я не ученый, но у меня к вам вопрос. Вы сказали, что о Главном Таинстве не говорят с посторонними. Почему же вы говорите о нем с нами? Ведь мы посторонние.
— Да, именно так. Но я не следую моде, а мои предрассудки не настолько глубоки. И на меня повлияла статья Я-Пе. Легенда или миф не могут возникнуть на пустом месте. Какое-то, пусть искаженное, ядро правды там есть. И мне бы хотелось думать, что в основе нашей легенды Дня Исхода лежит правда.
— Вам не опасно об этом говорить? — спросил Тревиц. Квинтесец пожал плечами.
— Может быть. Наши консерваторы пришли бы в ужас. Но они уже целый век не контролируют правительство. Секуляристы сильны и станут еще сильнее, если только консерваторы не воспользуются — вы извините меня — настроениями против Сообщества. И потом, поскольку я обсуждаю вопрос, касающийся моих научных интересов и древней истории, меня, в случае чего, поддержит Профессорская Лига.
— В таком случае, Эс-Ка, не расскажете ли вы нам о вашем Главном Таинстве? — спросил Пелорат.
— Да. Но позвольте, я сначала позабочусь, чтобы нас не прерывали. Да и не подслушивали, если на то пошло. Если и приходится смотреть в глаза быку, то не обязательно трепать его по морде, как говорит пословица.
Он переключил циферблат прибора на своем столе и сказал:
— Теперь мы изолированы.
— Вы уверены, что у вас здесь нет жучков? — спросил Тревиц.
— Жучков?
— Подслушек. Микрофонов… устройств, которые следят за вами визуально или аудио, или одновременно и так и так.
— Только не на Сейшелах! — Квинтесец был шокирован.
Тревиц пожал плечами.
— Ну, если вы уверены…
— Пожалуйста, продолжайте, Эс-Ка, — сказал Пелорат.
Квинтесец поджал губы, откинулся в кресле (оно только слегка подалось) и сложил вместе кончики пальцев. Казалось, он размышляет, с чего начать. Он сказал:
— Вы знаете, что такое робот?
— Робот? — сказал Пелорат. — Нет.
Квинтесец взглянул на Тревица, и тот покачал головой.
— Но что такое компьютер, вы знаете?
— Конечно, — нетерпеливо сказал Тревиц.
— А мобильное компьютерное устройство?
— Да, — так же нетерпеливо сказал Тревиц. — Существует множество мобильных компьютерных устройств.
— Такое устройство, только сделанное в виде человека, называется роботом, — невозмутимо закончил определение Квинтесец. -Отличие робота в том, что он имеет форму человека.
— Почему форму человека? — спросил Пелорат, очень удивленный.
— Не знаю. Это поразительно неэффективная форма, но я рассказываю легенду. «Робот» — старое слово неизвестного языка, но наши лингвисты говорят, что в нем есть связь со словом «слуга».