Однажды вечером я оставила Аню с мужем, завела машину и поехала в неизвестном мне направлении. Я не смотрела на спидометр и ехала быстро.
«Послеродовая депрессия? – спрашивала я себя. – А не поздновато ли? Или не послеродовая, а самая обычная? Если так, то что мне с ней делать? И куда я, черт возьми, еду?»
Вдруг я услышала какой-то новый звук. Громкий и резкий. Меня откинуло вперед, потом назад, ремень безопасности крепко прижал мое тело к сиденью. Я подняла глаза на лобовое стекло и поняла, что все это время ехала, не глядя вперед. Передо мной была белая «шевроле», из нее уже кто-то выходил, вокруг сигналили. Мужчина стучал в окно, спрашивая, в порядке ли я. То же спрашивала в своих сообщениях Кларисса. Нет, я была не в порядке.
Психологиня, обратиться к которой меня заставил муж, стриглась совсем коротко и выглядела лет на пятьдесят. Ее звали Джолин, так называлась известная песня Долли Партон, и мне было смешно думать, что родители назвали человека в честь песни. Я мало говорила на тех встречах, лишь честно призналась, что мне одиноко. Джолин, часто поправляя очки в золотой оправе, постоянно что-то записывала – и писала она явно больше, чем я говорила. Я представляла себе, как она там рисует овечек, прыгающих через забор.
– Если она не помогает тебе, давай найдем кого-нибудь другого! – настаивал муж.
Я только молча улыбалась ему. Мое депрессивное расстройство было странным. В нем было много просветлений, и тогда я с усердием архитектора принималась до мельчайших деталей выстраивать планы. Столько же было и провалов: я понимала, что реализовать эти планы было невозможно.
– Вы думали о суициде? – спросила меня Джолин. Этот пункт был частью опросника о депрессии.
– А вы? – с дурацкой улыбкой спросила я.
– Маша, я вас очень прошу воспринимать это серьезно.
– Мне лень себя убивать, – успокоила ее я.
– Могу ли я считать, что это значит «нет»?
Я кивнула и снова представила улыбающуюся овечку, которая прыгает через забор и говорит: «Я не собираюсь себя убивать».
На одной из сессий Джолин сказала:
– Мне кажется, вам нужно найти группу мам с детьми похожего возраста.
Я хохотала, держась за живот, а Джолин, не понимая, смотрела на меня взволнованными и большими от линз глазами. После этого она выписала мне антидепрессанты.
Через месяц я ощутила изменение в своем состоянии: однажды утром ком в груди куда-то пропал, у меня получилось свободно вдохнуть. Я поехала на йогу с детьми в соседний город. Надеялась, что там не встречу знакомых – тех, кто бы знал о моей депрессии и аварии.
Сидя в позе лотоса с Аней на коленях, я слышала только гул. Все вокруг гудели и говорили будто бы на незнакомом мне языке. Я пыталась поймать чей-нибудь взгляд, зацепиться за нового человека, познакомиться. Но я не подходила и этому обществу.
На следующей сессии Джолин предположила:
– Звучит так, будто у вас не осталось сил на общение, а тем более на дружбу. Материнство может забирать много энергии. Вы так не считаете?
Мы сидели на заднем дворе у Чарли, дети играли в песочнице. Чарли вынесла небольшие пирожные и чай со льдом. Бэт вещала о дизайне своего нового сада, Кларисса переглядывалась со мной и еле заметно подкатывала от скуки глаза. Дети прибежали на пирожные, и я воспользовалась моментом, чтобы отвести Клариссу в сторону.
На лимонных деревьях, к которым мы подошли, зрели ярко-зеленые плоды.
– Как ты? – спросила она.
– Я не хочу отвечать.
Клариссу смутили мои слова.
– Скажи мне, только честно скажи. Если бы мы вчетвером встретились в обычной жизни, в которой нет детей, пусть это было бы в университете, или на работе, или где угодно еще, мы бы стали общаться? Только честно ответь, я тебя очень прошу.
Кларисса прикрыла лицо руками и засмеялась. Казалось, она уже думала об этом.
Я улыбнулась в ответ. Мне тоже захотелось смеяться. Я не хотела привлекать к себе внимание и сдерживала смех, глядя на красивое смуглое лицо Клариссы с симметричными ямочками на щеках.
Надя Ершова
Вторичное вдохновение
А вы знали? Чтобы сыграть психически нездорового, убитого депрессией человека, Хоакин Феникс несколько месяцев выступал со стендапом в Москве.