Ведущие текстовой трансляции написали обо мне: «92% предков Надежды – русские.
А вот муж похож на викинга, который открыл для себя “Жигулевское” и остался дома.
Смешно про жирную врушку. Сравнивает русский женский футбол с квиддичем. Норм».
Смешно, но через год рецензия на мое творчество сократилась ровно в три раза: «Надежда рассказывает про свой маленький город с колонией».
В прошлом году я организовала себе Fake StandUp Tour из Москвы в Мурманск. Нарисовала афиши и каждый день делилась путевыми заметками в сторис. Я решила, что доеду до Териберки и вернусь в Москву с новым материалом о путешествии. Тур удался. Выступления и комики в регионах – это электроодеяло, которое до сих пор греет меня в холодной и отстраненной стендап-Москве.
«В Великом Новгороде так много церквей, что все шутки про религию вра***б. Мурманск. Если круглые сутки полярный день, нужно ли пользоваться ночным кремом? Териберка. Что кит заказывает в баре? МоКито».
Чуть больше чем за год я выступила девяносто три раза в Москве, Санкт-Петербурге, Нижнем Новгороде, Великом Новгороде, Мурманске, Котласе и Химках. Иногда ко мне подходили после выступления и хвалили. Но чаще я брела домой одна, пытаясь раствориться в «Плейлисте после плохого выступления». Я убедила себя, что это часть процесса. Надо просто продолжать заниматься стендапом: писать, выступать, ходить на тренировки по технике речи.
Мне стали сниться странные сны. Мне снилось, что я актер Хоакин Феникс. Готовлюсь к съемкам в «Джокере» и потихоньку схожу с ума. Иногда я просыпалась и записывала целые диалоги.
– Привет! Как ты?
– Все ок. Готовлюсь к роли. Сел на диету – одно яблоко в день. Минус шесть килограмм за двадцать дней. Я реально превращаюсь в отвратительного человека. С каждым сброшенным килограммом я всё ближе к безумию. Я перестал смотреть телевизор из-за рекламы тако. Я отменяю обеды с друзьями, чтобы не сорваться. Тодд, это меня доконает.
– Ты молодец! Все идет по плану. У меня для тебя сюрприз.
– Какой?
– Ты летишь в Москву.
– В Айдахо?
– В Россию. Позанимаешься пару месяцев стендапом. Говорят, в России стендап – это новый рэп. Мы даже придумали тебе образ: толстая неудачница с окраины Москвы записывается на курсы стендапа, чтобы избавиться от депрессии. Но, сюрприз-сюрприз, у неё ничего не выходит. Походишь на открытые микрофоны. Тебя ничто не будет отвлекать. У них нет тако и обедов с друзьями.
– Тодд, иди нахер, я не поеду. Это уже слишком.
– Хоакин, это не обсуждается. Вылет завтра в полдень. «Myagkoy posadki», как говорят русские. И не забывай хлопать в самолете, они так всегда делают. Зачем-то.
Чтобы написать блок про Хоакина Феникса, я прочитала пять статей про Хоакина Феникса.
Кристина Гептинг
Хватай и беги
Вроде стеклопакеты стоят, откуда на них морозные узоры? Вот если бы были старые деревянные окна, тогда понятно… в детстве она долго могла любоваться на серебристые граффити: вот – причудливый дельфиний танец, а это Снифф и Муми-тролль о чем-то спорят.
На стеклопакетах мазков, конечно, гораздо меньше, хотя февраль выдался холодный. И сюжеты виделись теперь всё больше кровавые. Будто струя бьет из чьей-то разбитой головы, чье-то тело волокут по земле…
Нет, это невозможно. Невозможно это терпеть. Хотя сколько дней прошло? Пять? Кажется, пять. Даже странно, что этот чертов год не високосный.
– Ты превратилась в полицию скорби, – он выталкивал из себя эти злые слова и с каждым новым заводился все больше. – Общаться с тобой просто невозможно. Да блин, даже рядом находиться и то не могу уже. В соцсети выложить ничего нельзя – как же можно жить, когда такое происходит? На шашлыки нельзя. Да что говорить: мы даже сексом уже не занимаемся!..
– Мне просто плохо, – она невольно начала оправдываться. – Плохо мне, понимаешь?..
– Понимаю! Плохо! И мне плохо! Всем… ну, не всем, но многим сейчас плохо! И что, нам тут сдохнуть теперь? Делать-то что?
– Давай уедем.
– Ну вот, опять!
Он вскочил и устремился в прихожую: опять пробыл у нее не больше поганого часа и уходит.
– Останься, куда ты? – она волочит свое медленное, не спавшее ночь тело за любимым, хотя теперь уже не уверена, что сильно хочет, чтобы он был здесь.