Старшая опустилась на колени и коснулась лбом пола:
- Государь, смотри на эту гречанку, она и впрямь это сделает. Ведь и в монастырь она попала за убийство какого-то жупана.
Нет, такой красотки, как разъяренная женщина эта с оголенным полумечом в руке, Святослав еще не видел. Это была впечатляющая картина. В войске у него было достаточно женщин, они очень помогали в приготовлении пищи и уходе за ранеными, сами ходили в бой, были ловкими и умелыми воинами. Но подобную, облеченную в монашеское одеяние, с широким ножом в руке, похожую на мстительную греческую богиню, он помнил только по рассказам Асмуда.
- Встань, - приказал он старшей монахине, - и слушайте! Я все могу. Монастырь охраню. А тебя не спасу, потому что ты очень красива, если не останешься здесь.
- Это мое проклятие, - выпалила она.
- Князь, я ее с благодарностью оставлю, - взмолилась старшая монахиня, - с ней одна беда!
- Помолчи, - сказал Святослав. - Как решаешь ты? - обратился он к младшей.
- Господи, спаси и сохрани! - перекрестившись, ответила она. - Но не неволь!
- Зачем? - ответил Святослав, - будешь жить с моей Манфред, рядом в комнате.
Он кликнул, и явился слуга.
- Волка ко мне, - приказал князь, - срочно!
Волк явился растрепанный и явно навеселе, но делал вид, что приготовился внимательно выслушать князя.
- С нынешнего дня охранять женский монастырь будешь ты, - сказал князь. Волк хихикнул, но вовремя осекся.
- Поставишь охрану, где тебе укажет эта монахиня, - и он указал на старшую, - это моя воля. Понял?
- Понял, - кивнул Волк.
- А ты, - обратился Святослав к монахине, - пришлешь с ним простую бабью одежду. Не приемлю в моем доме монахиню.
Он поднялся и, даже больше не взглянув на женщин, удалился в свою спальню.
Утро! Какое земное, с ароматами трав и речной прохладой, с пением птиц и воркованьем горлиц. Первые лучи восходящего солнца волнами питают прохладу, и оттого дышится легко и трезвит, покидает сон, и приходят свежие мысли, суля новые надежды и расчеты наудачу. Но как это призрачно, как можно неожиданно разочароваться в этом противоречивом мире.
Святослав какое-то время лежал с открытыми глазами и думал о предстоящих делах, о новой пристани, которую он строил с учетом ее скрытности, но вдруг услышал возбужденные голоса внизу под окном. Быстро поднялся, облился водой из ведра, спустился вниз.
И увидел воя, почти мальчика, с кровяной раной на бедре, которого при виде князя пытались поставить на ноги, повторяя: вот князь, вот князь, а он шатался из стороны в сторону и просто мычал:
- Князя, Святослава!
- Откуда? - спросил князь, глядя на мокрую одежду мальчика.
- Выловили в реке, - отвечали.
- Откуда ты, юнак? - спросил у мальчика Святослав.
- А ты кто? Святослав ли? Больше никому говорить не буду.
- А больше никому ты не говори. Только мне, твоему князю.
Мальчик, шатаясь, смотрел на князя, и слезы потекли из его крупных голубых глаз:
- Из Киева я. Беда, князь. Печенеги замучили. Там в портках посылка тебе, князь.
Тут же сдернули портки и вытащили сверток в промасленной обертке. Святослав развернул и на тряпке с размазанными буквами прочитал: «Князь! Чужой земли ищешь и блюдешь ее, от своей же отрекся, чуть-чуть нас не взяли печенеги вместе с твоей матерью и детьми; если не придешь, не оборонишь нас, то опять возьмут; неужели тебе не жалко отчины своей, ни матери старухи, ни детей малых».
Святослав, несколько раз перечитывая письмо, ушел в свою комнату и долго сидел задумавшись. Потом встал и крикнул:
- Эй, кто там. Бей в било! Зови воевод на кмет [126] !
Они мрачно сидели в кругу. По правую руку князя: Свенельд, Икмор [127] , Сфенкель, Улеб, Волк, Ян, Тур, Пристен, Борич. По левую - сотские: Кол, Утин-вятич, Ивашко первый, Алдан, Бузила-болгарин, Шивон из Белобережья, Войко, Сфирко и еще несколько почетных воинов.
Прочитали вслух письмо, помолчали.
- Что делать будем, воеводы? Пришли в чужую землю, а свою не уберегли. Люди пишут. Матушка стара. Правду пишут. Что делать будем?
- Надо возвращаться, - сказал Улеб после долгого раздумья, - потерять отчину - это не в моем разумении.
- Как возвращаться? - спросил Икмор. - Тогда зачем приходили?
- Но князю надо возвращаться... - подтвердил Свенельд.
- А как же мы? - недоуменно спросил Волк.
- А мы останемся здесь до прибытия князя, - сказал Сфенкель, - многие болгары за нас, а греки боятся нас и не сунутся. А если сунутся, будем воевать и с ними.