ПРОЛОГ
Нечасты дни, когда большой многолюдный город — средоточие самых разных, несхожих человеческих судеб — вдруг на время оставляет свои обыденные заботы и живет единой волнующей мыслью, единым стремлением….
Таким днем стало для Одессы 8 марта 1910 года[1]. Утром ее жители проснулись, сознавая, что сегодня они первыми в России увидят полет русского авиатора! И этот отважный — их земляк, одессит!
Его фотографии, чуть ли не аршинного размера, — в витринах магазинов, его имя — в сообщениях бойких одесских репортеров. О нем говорят в порту и на городском рынке «Привоз», на бульварах, во дворах, в трамваях. Рекламные тумбы пестрят афишами:
«…На ипподроме Бегового общества состоится единственный полет всемирного рекордсмена Ефимова на аэроплане».
Рассвет заставляет одесситов изрядно поволноваться: с моря на улицы приполз густой туман. До полетов ли нынче? Ведь даже извозчики едут по мостовой на ощупь. Но к полудню туман рассеивается. Выглянуло весеннее солнце. В городе праздничная суета, оживление. Возле перекрестка улиц Дерибасовской и Ришельевской разгоряченная публика осаждает контору банкира Ксидиаса. Здесь продаются последние, «резервные» билеты на ипподром.
С трех часов дня все дороги, ведущие на Беговое поле, заполняются шумными потоками экипажей, пролеток, велосипедов. Огромные толпы хлынули к паровому трамваю — поезду узкоколейной железной дороги. Многие идут пешком.
К пяти часам дня ипподром представляет собой живописное зрелище. Центральные трибуны и ложи заняли люди побогаче, до отказа забиты дешевые места. Внизу, вокруг беговой дорожки, разместились ученики технических училищ, кадеты и юнкера, воспитанники сиротского дома. Здесь же выстроились солдаты Одесского гарнизона. Все пространство за оградой, где только можно стоять, заполнили безбилетные зрители. Повсюду суетятся полицейские — конные и пешие. Газета «Одесские новости» сообщает, что «градоначальник мобилизовал на полеты Ефимова 380 городовых, 44 конных стражника, 32 надзирателя… Для охраны и поддержания порядка на ипподроме выделено 8 тысяч солдат».
Впоследствии пресса отметила, что «никогда за время своего двадцатилетнего существования ипподром не имел и десятой доли того количества зрителей, которое собралось посмотреть полеты Ефимова».
В ожидании «представления» зрители ведут оживленные разговоры. Интересуются биографией Ефимова: кто он, откуда, как стал авиатором. Какой-то дотошный господин, видимо купеческого звания, громогласно подсчитывает заработки пилота. Другой утверждает, что "хозяин" застраховал Ефимова на десять тысяч рублей. Кто-то радуется, что и у нас появился свой авиатор, а то все пишут об иностранцах. Находятся и злорадствующие по поводу «убитого вида» прославленного велогонщика Уточкина, который сидит среди зрителей. Целая армия репортеров чутко прислушивается к разговорам, ловит реплики, записывает диалоги: настроение публики будет завтра отражено в газетах с соответствующими комментариями.
До начала необычного зрелища остаются считанные минуты. К центру бегового поля подъезжает автомобиль. За рулем Михаил Ефимов. Вот он затормозил. Со всех сторон к автомобилю бегут фотографы. Отдав короткое распоряжение вывести аэроплан из парусинового ангара, Ефимов подходит к своим бывшим сослуживцам — железнодорожникам, здоровается с ними. Рослый. Крепко сложен. Коротко стриженные русые волосы. Лицо простое, открытое, чуть вздернутый нос, улыбающиеся глаза.
Механик Родэ, француз, вместе с Ефимовым прибывший в Одессу из Мурмелона, сообщает авиатору, что все готово к полету, и тот идет к аппарату. Всем зрителям уже давно известно из газет, что это «Фарман-4» с мотором «Гном» мощностью в 50 лошадиных сил.
С деловитостью мастерового Ефимов еще раз осматривает аэроплан, обходя его кругом. Мимоходом тронул крыло. Удостоверился, что колеса хорошо накачаны. Повернул несколько раз хвостовые рули — не заедают. Кажется, все в порядке. Осмотревшись, выбирает место старта. Приветливо похлопав по плечу кого-то из приятелей, садится наконец на место пилота в передней части аэроплана. Ничем не огражден, открыт всем ветрам.
1
Все даты в книге, относящиеся к событиям в России до 1 февраля 1918 года, даны по старому стилю. Заграничные эпизоды датируются по новому стилю.