Вокруг полно самой разношерстной публики. К приезжим сразу же пристроился какой-то добровольный гид и рассказывает, поводя рукой: эти два массивных строения — школа пилотов братьев Вуазен. Аэропланный завод их не здесь, а под Парижем. А вот эти три деревянных барака принадлежат летной школе «Антуанетт». Почему «Антуанетт»? Назвали по имени дочери того богача, что финансировал предприятие. А строит моторы и аппараты инженер Левассер. В четырех зданиях слева разместились братья Фарман — Анри и Морис — со своей школой и аэропланными мастерскими.
Анри Фарман, энергичный стройный брюнет с карими глазами и аккуратной бородкой, авиаконструктор, спортсмен и предприниматель в одном лице, встречает Ефимова и его спутника радушно. Говорит, что не прочь обучать гостя из России, русских в его школе еще не было. Они хотят заказать и аппарат? О, это его вполне устраивает: аэроплан отправят в Россию, там он послужит хорошей рекламой и привлечет новых заказчиков!
Персонал школы и ученики смотрят на приезжего настороженно. Оказывается, реноме русских подорвал некий князь Серж Болотов, заказавший огромный триплан. Даже внес задаток. Аппарат начали строить, а заказчик исчез. И покоится недостроенная машина в солидных размеров палатке, которую насмешливые французы прозвали «парусиновым саркофагом».
Нелегко приходится Михаилу на чужой стороне в первые дни. Позднее он вспомнит о них:
«В школе только летать учили, а до остального приходилось доходить самому. А как тут быть, когда я ни слова по-французски не знаю! С самолетом еще как-то разобрался — все же планер я уже собирал, — а вот мотор, сердце аэроплана, дался мне нелегко. Мотор «Гном» — ротативный, сложный. В школе никто ничего не показывает, спросить я ничего не умею — прямо хоть плачь. Но тут счастливый случай помог.
К нам на аэродром приезжало много народу полеты смотреть. И раз, проходя среди любопытствующих, слышу: говорят по-русски. Стоят двое, скромно одеты. Я с ними заговорил. Оказалось, что это рабочие-наборщики из типографии. Была такая в Париже, где на русском языке печатали. Я им рассказал о своих затруднениях с моторами. Они пожали плечами, подумали, а потом один из них говорит: «Лично мы вам помочь не можем, но у нас есть знакомые мотористы, попробуем с ними поговорить». Я, конечно, на их помощь не надеялся, но через неделю, они снова были на аэродроме и предложили мне приехать в Париж, где обещали познакомить с французскими товарищами-мотористами.
Так я попал на завод, где собирали и ремонтировали моторы. Время было зимнее, летали мало. Я у Фармана сказался больным и месяц проработал на моторном заводе в качестве ученика. Нужно сказать, что рабочие меня усиленно учили, и я хорошо освоил мотор. Аэроплан я изучил сам, и это принесло мне громадную пользу: я не зависел от механика, и аппарат был у меня в порядке. Позже, в одном французском спортивном журнале писали, что только у меня за все время моих полетов во Франции и Италии ни разу не останавливался мотор и я не имел ни одной аварии».[12]
Изучив двигатель, Михаил чувствует себя уверенней.
Вскоре все видят, что новичок, засучив рукава, со знанием дела орудует инструментами. На предельных скоростях водит автомашины. Общителен. Чуть смущенно улыбается, когда чего-то не понимает. Лед тает. С Михаилом начинают заговаривать. И он, к приятному удивлению окружающих, довольно быстро схватывает французскую разговорную речь. Чувствуется, что этому русскому многое по плечу.
Шеф школы оценил способности нового ученика и лично берется обучать Михаила летному искусству.
А это признак особого расположения. Анри Фарман поднимается с русским в воздух, показывая ему в полете тонкости пилотирования. Он откровенно симпатизирует одесситу: этот силач с простодушной улыбкой на редкость понятлив и решителен!
Внимательно приглядывается Михаил к обстановке Шалонского аэродрома. В мастерских его учителя с утра до вечера царит деловая атмосфера. Пятьсот рабочих и мастеров заняты изготовлением металлических и деревянных деталей аэропланов — лонжеронов и нервюр. В отдельном помещении плоскости обшивают полотном. Несколько старших механиков — наиболее опытных специалистов — руководят сборкой аэропланов. Между станками и сборочными столами неутомимо шныряет главный инспектор. Здесь проводит значительную часть дня и Фарман. Вечно озабоченный, с давно погасшей сигаретой во рту, он то заменяет одного из мастеровых, азартно показывая, что и как надо делать, то любовно обтачивает на станке новую деталь.
12
Из воспоминаний коллеги М. Н. Ефимова по Качинской авиационной школе В. Г. Соколова, опубликованных в газете «Комсомолец Узбекистана» 13 ноября 1971 года под заголовком «Первый русский летчик», и письма его авторам этой книги.