— Так не забудьте в Москве пожаловать в нашу аэродинамическую лабораторию! — напомнил профессор.
Предстоящему визиту выдающегося летчика — победителя петербургских состязаний — много внимания уделяет московская пресса. Журнал «Воздухоплавание» в первом номере пишет: «Имя М.Н. Ефимова вписано в историю русского воздухоплавания крупными буквами. Не только по времени он является первым русским авиатором, он первый и в том смысле, что наиболее популярный в России, и в том, что наиболее известный за границей, и в том, что наиболее опытный из всех уже довольно многочисленных русских летунов. Он овладел искусством летания в такой степени, в какой оно доступно природному таланту. И этот авиаторский талант он, безусловно, имеет. Поэтому и выдвинулся сразу, поэтому и летает с неизменным успехом…»
Полеты начинаются 10 октября на Ходынском поле, где Московскому обществу воздухоплавания выделено место для устройства аэродрома. Программу начинает Сципио-Кампо, только что приехавший из-за границы с дипломом пилота-авиатора и монопланом «Анрио». Ему сразу же не везет: из-за капризов мотора аэроплан не может оторваться от земли. Наконец авиатор поднялся в воздух, но на высоте 30–40 метров двигатель заглох. Вынужденный спланировать, Сцидио-Кампо приземлился неудачно, поломав шасси. Публика разочарована.
На поле появляется Ефимов. Спокойный, улыбающийся, он взбирается на «Блерио». Мгновение, и аэроплан плавно отделяется от земли. На высоте 500–600 метров авиатор делает горку, потом как бы повисает над Ходынским полем и стремительно снижается. Полетав над трибунами, аэроплан снова устремился вверх, кружит и изящно опускается в очерченный мелом круг.
Невиданное доселе для москвичей зрелище! Два иностранца, гастролировавшие здесь, особого впечатления не произвели, а Уточкин не поднимался выше 30 метров. Ефимова подхватывают на руки, качают…
Вечереет. Снова взлет. Достигнув высоты двух тысяч метров, Ефимов внезапно исчезает из поля зрения москвичей, затерявшись в густом облачном массиве. Впоследствии он так рассказывает об этом:
«Полетав над облаками, я начал снижаться и тут испытал странное ощущение. Как только я влетел в облако, стало так мутно и темно, что я не мог разглядеть ни крыльев, ни руля. Одно время мне казалось, что аппарат стоит на месте, что я застрял в облаке и уже не вылечу из него. Когда я вылетел из облака, внизу было совсем темно. Москва, лежащая подо мной, светилась огнями, лентой тянулась Москва-река… Снижаясь, я заметил несколько блестящих пятен на лугах и решил было садиться на такое пятно, но, делая круг на посадку, увидел поляну со свежевспаханным полем и, направив аппарат вдоль борозд, благополучно приземлился. Место оказалось возле деревни Черемушки…»[28]
Впервые после стольких неудачных «аэродромных» полетов различных гастролеров Михаил Ефимов поднялся не над трибунами Ходынского поля, а над Москвой!
17 октября посмотреть последний полет авиатора собралась уйма народу. На этот раз сила ветра настолько велика, что, пожалуй, и самый опытный летчик отказался бы лететь. Но Ефимов садится в аэроплан. Иначе он поступить не может: его так ждут! На оторвавшийся от земли аппарат обрушивается мощный порыв ветра. Выравнивание машины стоит Михаилу громадных усилий. Надо ежесекундно реагировать на капризы разбушевавшейся стихии. И рука пилота, словно слившаяся с рычагом управления, мгновенно отвечает маневром на каждую злобную выходку ветра.
У профессора Жуковскогоф
После полетов Ефимов едет в аэродинамическую лабораторию Московского технического училища. Студенты — члены воздухоплавательного кружка, руководимого профессором Жуковским, — встречают его шумно. Почетному гостю показывают самые дорогие реликвии кружка. Вот исторический планер, на котором производил опыты сам Отто Лилиенталь. Конструктор подарил свой аппарат Николаю Егоровичу во время их встречи в Германии. Ефимов увлеченно осматривает аэроплан типа «Блерио», аэродинамическую трубу и множество приборов, построенных руками профессора и его учеников. Он поражен значимостью работы, которая проводится здесь для создания новых аэропланов, для практики летания. Пилот вводит свою ладонь в поток воздуха внутри аэродинамической трубы. С помощью вентилятора скорость потока доводится до тридцати метров в секунду. Ефимов тут же рассказывает членам кружка, как возрастает чувствительность системы управления аэроплана с увеличением скорости полета.