Михаила Ефимова познакомили с Николаем Морозовым в разгар Всероссийского праздника воздухоплавания. Сблизила их внезапная, такая нелепая гибель Мациевича. Оба мучительно пережили ее. Приезжая в Петербург, Ефимов встречал Николая Александровича в аэроклубе, где тот состоял членом научно-технического и спортивного комитетов, на летном поле. А однажды пригласил Морозова совершить с ним полет. Николай Александрович описал это событие в своих воспоминаниях:
«…Ефимов начал осматривать «Фарман». «Теперь, — сказал он, — посмотрим сверху на Пулковскую обсерваторию. Не примут ли нас там за комету?»
Облетав со мной окрестности Гатчины и Пулкова, он возвратился к аэродрому и в утешение (ему не позволили участвовать в воздушной поездке в Москву) вдруг на высоте около пятисот метров круто повел аэроплан к земле и, накренив его одним крылом вниз, а другим вверх, начал по-ястребиному стремительно снижаться винтом. Положение получилось такое, как если бы вы кружились на невидимой веревке на огромных гигантских шагах головой внутрь круга, а ногами наружу. Центробежная сила отбросила нас с сидений в сторону, а земля и небо казались повернувшимися вертикально и кружащимися в ту и другую стороны от нас, как два колеса огромного экипажа.
Ведь тогда еще не было ни «мертвых петель», ни других фигур… Но как ни необычен и неожидан для меня был в то время подобный полет, никакого ощущения страха я не испытывал. Или потому, что я вообще неспособен к этому чувству… или потому, что ясно видел — Ефимов это делает нарочно, с горя, что ему не удалось полететь в Москву.
Между тем для смотревших на нас снизу казалось, что мы непременно разобьемся о землю, почти у самой поверхности которой, едва не задев крылом за вершину дерева, Ефимов окончательно выровнял аэроплан. Все к нам подбежали в испуге, спрашивая, что случилось…»
В благодарность за этот полет Морозов подарил Ефимову текст написанной под свежим впечатлением «Песни летчиков»:
Небесные рыцари
Вторая петербургская авиационная неделя начинается ясным майским днем. Воздух на диво прозрачен, ни облачка. К Комендантскому полю тянутся вереницы зрителей. Настроение у всех приподнятое, лица сияют улыбками. С особым интересом ждут полетов Ефимова и Васильева.
Михаила Никифоровича успели полюбить прошлой осенью на Всероссийском празднике воздухоплавания. Васильев тогда еще не был известен. Но за последние месяцы этот пилот немало путешествовал по России, демонстрируя полеты. В ноябре он совершил перелет из Елисаветполя в Тифлис, установив всероссийский рекорд дальности полета. За один час сорок семь минут покрыто расстояние 188 километров. У Ефимова на петербургских состязаниях будет достойный соперник.
В соревнованиях принимают участие Сципио-Кампо, Срединский, Лебедев, летчики-испытатели фирм: «Ньюпор» — Шевалье, «Авиата» — Сегно, Русско-Балтийского завода — Смит. Собираются показать полеты на аэропланах собственных конструкций Кудашев и Стеглау.[41]
Первым вырисовывается на синей глади неба гоночный «Блерио» Михаила Ефимова. Следом за ним взлетает Васильев, стремясь ни в чем не уступить прославленному авиатору.
«…В полете Васильева, — отметила газета «Новое время», — чувствовались уверенность и твердое владение аппаратом. Атерисаж (посадка, — Прим, авт.), однако, был не ефимовский: недоставало плавности и чистоты. В 5 часов 16 минут поднялся снова Ефимов, круто взвился в небо на высоту 500–700 метров и пробыл там 28 минут 36,6 секунды. Полет Ефимова был верхом совершенства, и когда он приземлился у судейской беседки, публика устроила ему бурную овацию».
41
Стеглау Иван Иванович — уроженец Прибалтики, владелец технической конторы водопровода и канализации в Петербурге. С 1911 по 1914 год построил три самолета оригинальной конструкции, обладавшие хорошими аэродинамическими свойствами и прочностью. Сам же испытал их.