Первым в 3 часа 18 минут стартует Уточкин.
— Еду ч-чай пить в Москву! Прощайте! — кричит он, машет рукой и взмывает в небо.
Вслед за Уточкиным через небольшие интервалы стартуют пилоты товарищества «Авиата» Лерхе и Янковский.
— Лети скорее, — советует Васильеву Ефимов, — А то туман усиливается.
Васильев нервничает. За два дня до вылета ему отдал свой аппарат Кузминский. Отрегулировать его для себя Александр Алексеевич не успел, и это очень его беспокоит.
Маршрутная карта и компас, которыми снабдил авиаторов накануне оргкомитет, по сути, бесполезны, так как ими еще не научились пользоваться в полете. Плохая ориентировка на незнакомой местности затрудняет перелет.
Под Новгородом Васильев видит на шоссе аэроплан с номером «четыре». Значит, Уточкина уже настигла авария… Васильев решил сесть помочь товарищу. При посадке угодил в болото, которое на карте не значилось.
— Не огорчайтесь, — успокаивает Васильева неунывающий Уточкин. — Вы счастливый человек, д-долетите. Я вышел из строя окончательно.
Уточкин дал Васильеву две свечи в дополнение к четырем, которые были у того в кармане, и свои очки.
Дальше по маршруту — Валдай. Здесь началось что-то непостижимое: аэроплан понесло, как щепку в море. Летчик старается забраться повыше, чтобы избежать вихревых воздушных течений. Но напрасно: подхваченный нисходящим воздушным потоком, аппарат стремительно проваливается вниз и уже едва не задевает верхушки деревьев. Кажется, зеленая бездна вот-вот поглотит его. Напрягая все силы, Васильев вцепился в обмотанную платком ручку управления. Набирает высоту и снова проваливается. Все это — словно на гигантских качелях. Руки невольно, инстинктивно производят необходимые движения, и аэроплан с трудом, но движется вперед.
Васильев сам не может понять, как ему удалось невредимым приземлиться в Валдае.
— Это были самые ужасные полтора часа в моей жизни, — говорит он.
Сюрприз да и только: возле новехонького ангара накрыт стол с закусками и чаем. Возле бочки с бензином — лейки и ситечки для процеживания горючего. Комфорт!
Васильев переменил в моторе две свечи, промыл цилиндр, заправился бензином и только тогда выпил стакан чаю. Затем врач дал ему каких-то успокоительных капель и помассировал затекшие, со скрюченными пальцами кисти рук…
А дальше «ужасные полтора часа» повторяются снова и снова. У Торжка Александр Алексеевич сбился с пути, сел в канаву. На этапах донимают «мелочи»: нечем залить бензин, процеживать его приходится через носовой платок.
После вынужденной посадки возле станции Подсолнечная Васильев изготовился взять последний этап. Но ему возразили: он, дескать, не успеет долететь до закрытия хронометража и перелет все равно не зачтут. Так что лучше поспать до утра.
— Проклятие! — сцепил зубы Васильев, — Мы ведь просили комитет продлить хронометраж до десяти или хотя бы до девяти часов вечера! Еще совсем светло, а лету до Москвы отсюда каких-то шестьдесят — семьдесят километров. И дорога знакомая, мы здесь с Ефимовым уже летали. Был бы побит мировой рекорд! Эх!
Только в четыре часа утра 11 июля Васильев приземляется в Москве. Несмотря на такую рань, героя перелета встречает масса людей. Перелет занял 24 часа 41 минуту 14 секунд, из которых авиатор провел в воздухе девять с половиной часов.
У победителя измученный вид. Когда ему жмут руку, он морщится от боли. Репортерам заявил:
— Мы просили оргкомитет отсрочить перелет хотя бы на два дня. Хотели лучше подготовиться. Я утверждаю, что нас посылали на смерть.[44]
Печальные известия не заставляют себя ждать. Погиб Шиманский — совсем молодой авиатор, летевший пассажиром на аэроклубовском «Фармане» с пилотом Слюсаренко. Слюсаренко ранен. Янковский упал в 18 километрах от Вышнего Волочка. Агафонов потерпел аварию возле Валдая.
Разбили самолеты Костин и Масленников. Уточкин вторично потерпел аварию и в тяжелом состоянии доставлен в больницу.
Сципио дель Кампо пришлось дважды возвращаться в Петербург к месту старта: аппарат оказался плохо смонтированным и летел со значительным креном влево, потом вывернуло один из семи цилиндров ротационного двигателя, которые ввинчивались в общий корпус, и пилоту пришлось сесть на каком-то болотистом лугу.
Но здесь Михаилу Фаддеевичу повезло: при помощи собравшейся к месту происшествия толпы он вытащил самолет на шоссе, случайно подвернувшийся автомобиль привез механика с запасным цилиндром, и «Моран», «виляя» между столбами электрических проводов, взлетел. Летчик вернулся в Петербург, снова стартовал и наконец приземлился в Крестцах для заправки горючим.
44
См. книгу А. А. Васильева «В борьбе с воздушной стихией» (М., 1912). Воспоминания Васильева о подробностях перелета опубликованы также в «Одесском листке» за 14 и 15 июля 1911 года.