«Оставив самолет механикам, — пишет об этом Сципио-Кампо, — я отправился в местную больницу, где лежал разбившийся при взлете в Крестцах Уточкин. Вскоре явился мой механик и доложил, что продолжение полета невозможно. Я заупрямился: «Что вы мне такое говорите? Я немедленно лечу дальше!»
В это время Уточкин попросил вошедшего врача:
— Д-доктор, п-прикажите по-оставить тут рядом д-другую кровать.
— Зачем? — удивился доктор.
— Д-да вот через полчаса сюда п-привезут этого сумасшедшего.
Так оно, пожалуй, и было бы. Но, проверив «диагноз» механиков, я убедился, что они правы: в баке возобновилась течь, все цилиндры шатались и позади тащился хвост оборванной обшивки. Скрепя сердце пришлось отказаться от продолжения перелета…».[45]
Итак, долететь до Москвы удалось только одному Васильеву. Ефимова спросили, чем он объясняет неуспех перелета.
— Оргкомитет должен был отсрочить перелет, ведь авиаторы не были к нему готовы, — ответил Михаил Никифорович, — Перед трудными состязаниями пилоты обычно много тренируются. Большинство участников, что ни говорите, всего-навсего «авиационные младенцы». Да и сигнализация на пути была явно неудовлетворительной. (По всей трассе перелета в определенных местах были установлены опознавательные знаки для ориентации пилотов, но оказалось, что с воздуха эти знаки совершенно незаметны).
Под давлением общественного мнения Всероссийский аэроклуб был вынужден провести ревизию организации перелета. Фактический председатель оргкомитета барон Каульбарс лично объехал трассу перелета и обнаружил на этапах массу недостатков. По этому поводу газеты иронизировали: «Надо было проверить до перелета!»
И все-таки значение этого перелета огромно: первая проба сил. Русская авиация расправила крылья. И передовые люди, умеющие заглянуть далеко вперед, прекрасно это понимают. В день старта в вечерней газете «Биржевые ведомости» Николай Морозов пишет: «Только слепой не может видеть, что воздухоплавание и авиация кладут теперь резкую черту между прошлой и будущей жизнью человечества и что оканчивающийся теперь период бескрылого существования будет казаться грядущим поколениям таким же печальным, как и бабочке период ее жизни гусеницей.
И вы, улетевшие сегодня на рассвете, — только первые ласточки начинающейся весны! И каковы бы ни предстояли вам на пути испытания и временные отсрочки или неудачи, будущее будет ваше, и никому не отнять его у вас, как не остановить весенним морозам наступившего пробуждения природы. То, что вы делаете теперь, это только проявление вечных законов эволюции человечества, первые взмахи его подрастающих крыльев!..»
На Каче
Государственная дума собирается обсуждать законопроект о выделении кредитов Отделу воздушного флота на строительство авиашколы. Член думской комиссии государственной обороны Гучков приехал в Севастополь посмотреть своими глазами, что это такое — авиационная школа. Увидел, понравилось, одобрил. Вечером пригласил всех офицеров постоянного состава школы на обед. На следующий день угощают хозяева.
После обеда — «на десерт» — Гучкову предлагают прокатиться на «Ньюпоре» с Дыбовским. Но… Десерт оказался с горчицей: авиатор не рассчитал веса пассажира, взял много бензина, и аппарат на взлете грохнулся оземь.
Пилоты спешно слетелись к месту аварии. Ничего страшного: Дыбовский и важный гость целы и невредимы. Гучков даже решился пересесть на «Фарман» к Ефимову, который доставил его к ангарам.
Ньюпор Эдуард — французский инженер, изобретатель области электротехники (магнето, свечи, сухие аккумуляторы), велосипедный гонщик. С 1908 года увлекся авиацией. Первый построенный им аппарат погиб во время наводнения. Но в 1911 году его аэроплан, снабженный двигателем в 30 лошадиных сил, завоевал первое место на конкурсе военных машин и получил мировое признание. Эдуард Ньюпор разбился, совершая планирующий полет 15 сентября 1911 года. Фирма продолжала совершенствовать его самолеты. Модификации «ньюпоров» — истребители — широко применялись в первой мировой войне армиями Франции и России. На «Ньюпоре-4» П. Н. Нестеров совершил свою «мертвую петлю».
Несмотря на этот конфуз, репутация «ньюпоров» не пострадала. Этот аппарат, премированный на последнем конкурсе военных аэропланов во Франции, был сразу же приобретен Отделом воздушного флота для школы. Двух офицеров — Дыбовского и Ильина срочно послали во Францию обучиться пилотажу на новых машинах. Летчики высоко оценили новинку: «Ньюпор» легко управляем, как ни один из старых аэропланов, скорость более ста километров в час при двигателе в 30 лошадиных сил!