Это было нелегким делом в то время, когда авиация только становилась на ноги и каждый полет представлял собой героический подвиг. А отрабатывать в воздухе головокружительный маневр для воздушного боя могли только единицы. По сути дела, в то время таких героических смельчаков… было только два — Ефимов и Нестеров… Затем я встречался с Ефимовым уже на Румынском фронте в 1916 году. Наши авиаотряды — разведывательный, где я служил ¿механиком, и 4-й истребительный, где Ефимов был летчиком-истребителем, часто стояли на одном аэродроме. Там я видел его смелые и виртуозные полеты при отражении авиации противника и полеты на территорию, занятую противником, по обеспечению полетов наших разведчиков и бомбардировщиков…»
С кем и за что воевать?
Ефимов шагает по петроградским улицам, вглядывается в изменившийся облик столицы… На тротуарах полно военных, среди которых выделяются фронтовики в своих видавших виды шинелях с Георгиевскими крестами на груди. То и дело встречаются раненые: на костылях, с черными перевязями, поддерживающими изувеченные руки, с покачивающимися пустыми рукавами… Мелькают белые с красными крестиками на лбу косынки сестер милосердия. У хлебных лавок очереди. А по Невскому проспекту, как и прежде, мчатся рысаки, везущие сановников, генералов, нарядных дам… Тишина удивительная, неправдоподобная: ни разрывов снарядов, ни свиста пуль, ни истошного ржания испуганных лошадей…
Летчик приехал сюда на праздник святого Георгия-победоносца. Этот день «чествования доблестного воинства» ежегодно отмечается 26 ноября.
Для приема нижних чинов специально оборудованы и разукрашены комнаты и большой зрительный зал столичного Народного дома. Здесь от потолка свисают полотнища георгиевской ленты и национального флага. Над сценой — громадный белый крест — макет ордена Георгия. По углам зала — мешки с подарками: нож, вилка, стакан, платок с портретами царей дома Романовых и… колбаса, пироги, мед, красное вино — поистине царское угощение на фоне голодного Петрограда. Ведь даже черносотенные газеты ежедневно сетуют на дороговизну, нехватку продуктов, особенно мяса, молока, на оголтелую спекуляцию.
Видимо, царское семейство и его приближенные надеются заручиться доверием, преданностью георгиевских кавалеров, найти в них опору трону, почва под которым заколебалась.
Но все меньше, тем более среди фронтовиков, находится «верноподданных», которых ослепляет и умиляет это грандиозное мероприятие с пышными, помпезно обставленными приемами, молебствиями, шествиями под громыхание оркестров, песнопениями и театральными представлениями. Царю уже не прощают ни Ходынки, ни Цусимы, ни Кровавого воскресения, ни бездарного ведения войны, ни «распутиниады»…
К немалой своей радости, Михаил Никифорович встретил на царском приеме фронтового товарища — летчика-наблюдателя поручика Лааса. Много лет спустя Георгий Генрихович Лаас расскажет об этой встрече своему двоюродному брату Эдгару Меосу,[54] имевшему неплохую привычку записывать увиденное и услышанное. «…Царь заметил Ефимова, — пишет Меос, — после банкета подошел к авиатору, подал «кончики пальцев своей противной вялой руки», как потом охарактеризовал свое ощущение Ефимов, и «всемилостивейше» беседовал с ним».
В прищуре глаз первого авиатора пряталась ироническая усмешка: не он ли на фронте с мотористами авиаотряда «при отсутствии начальства» напевал озорную окопную частушку: «Дела-делишки Распутина Гришки, царя Николашки, жены его Сашки…»
После окончания празднества приятели решили поделиться фронтовыми впечатлениями где-нибудь за ресторанным столиком. Выбор Михаила пал на Новую Деревню. С этим районом столицы связано столько воспоминаний… Давно ли он мчался с друзьями по Каменноостровскому проспекту на Комендантский аэродром? Где они теперь — «конкуренты» в авиационных состязаниях? Васильева сбили в бою, попал в плен. Саша Куз-минский работает испытателем у Щетинина — надо бы зайти завтра к нему на завод повидаться… Лебедев теперь — важная птица, возглавляет акционерное авиационное общество, строит самолеты «Лебедь». Да и Слюсаренко при содействии своей жены летчицы Зверевой свое предприятие сколотил — на Комендантском поле. Без заказов не сидят — фронту нужны самолеты…
54
Меос Эдгар Иванович (1901–1971) — эстонский летчик и историк авиации. В 1916 году закончил летную школу во Франции и воевал в прославленной французской эскадрилье «Аистов». В 1917 году вернулся из Франции в Эстонию, где служил летчиком. Во время фашистской оккупации был брошен в концлагерь. Последние годы жизни занимался литературной работой.