В первый день снимали и кидали на сторону слои торфа, в которых, как и следовало ожидать, ничего не нашли. Зато, промывая песок из речки, получили щепотку золота.
На второй день добрались до золотоносного песка во всех шурфах, особенно много было в шурфе у могилы Николая.
Третий день был днем победы — золото попадалось всюду, и в шурфах и в речке.
На четвертый день повторилось то же самое, только они сделали еще одно открытие: больше всего золота имеется в устье, на преграждающих русло речки скальных порогах. Оно там оседает, как в вашгерде. Шулим рассказал, что, купая лошадей в озере в день убийства Николая, именно там нашел самородок величиною с орех. Вельяминов предполагал, что золото стекало в озеро веками. Нужно вырыть отводной канал и направить речку в тайгу. Тогда можно будет добывать со старого русла накопленные там сокровища.
Они обсуждали это в палатке у Зотова, дело было уже к вечеру, как вдруг прибежал один из старателей, работавший в шурфе у первого гольца, и сообщил, что вдали виден дым, похоже, кто-то разбил там лагерь.
— Долгошеин на подступах,— сказал Шулим.
— Тогда давайте решать. Мне все ясно, и надо договориться до его прихода.
— Мы готовы. Все зависит от того, что вы предлагаете.
— Я вам даю,— медленно начал Зотов, поглядывая на кожаный мешочек, где золота было больше, чем Шулим сдал в Горное управление,— я вам даю семьдесят пять тысяч и ни копейки больше.
— Но ведь там миллионы, Вадим Петрович! Миллионы! — воскликнул Шулим.
— Я не отрицаю. Но полмиллиона надо вложить в канал, в оборудование, в плату для тысячи рабочих.
— Я согласен,— сказал Бронислав. Шулим взглянул на него с укором.
— Что поделаешь, в таком случае и я согласен.
— Вы не пожалеете, господа. Я, кроме денег, обещаю вам свое покровительство, а это тоже чего-нибудь да стоит... Алексей Данилыч,— обратился он к Вельяминову,— составьте документ о перепродаже концессии и дату поставьте, допустим, третьеводнишнюю.
Вельяминов составил документ, Зотов написал обязательство, что тотчас же по возвращении в «Самородок» выплатит господину Шулимову И. И. семьдесят пять тысяч рублей за перепроданную им концессию.
Они расписались, обменялись документами и начали составлять программу завтрашней встречи, где кто будет стоять и как будет себя вести, разработали целый сценарий.
Когда они остались одни, Шулим обрушился на Бронислава с упреками, из-за него, мол, они получили отступного, вдвое меньше, чем полагалось, жалкую сумму взамен за миллионы!
— Жадность в тебе растет день ото дня,— ответил Бронислав.— Еще недавно у тебя не было ни гроша, потом ты думал, что нам перепадет всем вместе тысяч двадцать, а теперь, когда ваша с Евкой доля составляет пятьдесят тысяч, ты рыдаешь, ай-ай-ай, как мало, мне надо сто! Правду говорят французы, что аппетит приходит во время еды.
Назавтра с утра появилась кавалькада и начала медленно приближаться к палатке. Бронислав с «Парадоксом» наперевес стоял у входа. Во главе кавалькады ехал толстый мужчина в полицейской форме, рядом кто-то в штатском, оба с сетками на лице, потому что в июле гнус свирепствует больше всего, комары, мошкара, слепни и жигалки жрут немилосердно. За ними двое полицейских, тоже в сетках. Они выглядели как рыцари со спущенным забралом или как бандиты в масках. Сзади следовало несколько казаков и дюжина рабочих.
— Кто здесь хозяин? — воскликнул толстяк.— Я хочу говорить с хозяином!
Бронислав просунул голову в палатку.
— Вадим Петрович, вас спрашивают. Вышел Зотов, тоже с сеткой на лице.
— Вы владелец концессии?
— Я.
Толстяк откинул сетку, мешавшую говорить, открывая рыжие бакенбарды и жирную, налитую кровью физиономию, хорошо знакомую по портретам уездных самодуров времен Николая I.
— Я приехал провести расследование по поводу убийства на вашей концессии Николая Чутких и нанесения ран Степану Бурлаку.
— Увы, мне об этом ничего не известно. Меня здесь не было тогда.
— Как не было? Вы обвиняетесь в убийстве, и я аннулирую вашу концессию, господин Шулимов! — заорал исправник.
— Спокойно, спокойно... Должность исправника за превышение власти тоже можно аннулировать.
Он откинул сетку с лица.
— Зотов моя фамилия. Значит, вы хотите аннулировать мою концессию?
Исправник шарахнулся, словно увидел перед собой мину, которая вот-вот взорвется. Он знал Зотова, его могущество и связи.
— Простите, я не узнал вас... Это из-за сетки.