— Вот что, я эту концессию откупил у ее законных владельцев и, как видите, уже развернул здесь работы. Что было раньше, меня не касается. Вы хоть десяток убийц ищите, участок мой и моим останется!
— Разумеется, раз вы его купили...— поддакнул расстроенный исправник.
— Так что же вас интересует: концессия или убийца?
— Разумеется, убийца.
— Тогда говорите. Со мной здесь господин Шулимов, которого это дело непосредственно касается.
Шулим высунулся из палатки.
Исправник, поняв, что участка ему все равно не видать, потерял к убийству всякий интерес. Но пришлось держать фасон.
— Поступило заявление от Степана Бурлака, который находится на излечении в городской больнице после ампутации руки. Он пишет, что вместе с другим старателем, Нечуем, стал случайным свидетелем ссоры молодого мужчины со старым и молодой убил старого.
— Каким образом?
— Застрелил. А потом заметил, что за ним наблюдают из-за деревьев...
— В тайге было дело?
— Да, в тайге. Он хотел избавиться от свидетелей и дважды выстрелил, раня Бурлака в руку, но тот с помощью Нечуя забрался в седло и ускакал. Кость у него была раздроблена, они долго плутали в тайге, началась гангрена, и пришлось ампутировать руку.
— Любопытная история, но сколько в ней правды? — засомневался Зотов и обратился к Шулиму: — А вы что скажете, господин Шулимов? Ведь этот молодой — вы?
— Да, я. Все это ложь, с начала до конца. Дело было не в тайге, а здесь, на голом месте. Посмотрите, видите холмик с крестом? Это могила Николая. Здесь был его шурф, в нем его и убили. Меня при этом не было, я как раз купал в озере лошадей. Прихожу, а Николай лежит на дне шурфа с проломленным черепом. Никто в него не стрелял, я бы услышал! Я требую судебной экспертизы! Она покажет, что Николай убит не выстрелом, а ударом кайла в затылок...
Он нырнул в палатку и тотчас же вернулся с кайлом в руке.
— Вот это кайло! Смотрите, на нем следы засохшей крови.
Исправник взглянул:
— Это может быть и ржавчина.
— Экспертиза покажет! — воскликнул Шулим.
— Когда прикажете эксгумировать тело? — спросил Зотов.
— Какая эксгумация в эту жару... Да и врача с нами нету.
— Как так? Вы едете вести расследование на месте преступления, знаете, что там труп, и не берете с собой врача?
— Так нелепо получилось, наш врач был как раз в отъезде.
— Странно... Что же было дальше, господин Шулимов?
— Я наклонился над шурфом Николая, и тогда в меня выстрелили сзади, с этого гольца, из-за кустов, вон, видите? Но расстояние было большое, убийца не рассчитал, а может, просто не знал, на какое расстояние бьет двустволка, потому что это была двустволка Николая, которая лежала рядом с шурфом, во всяком случае, у пули уже не хватало пробивной силы, она пробила только этот ремень.
Он снял широкий кожаный ремень, достал из кармана пулю, извлеченную из тела Бронислава, и примерил к дырке в ремне.
— Вот она... Сидит как влитая.
Исправник взял ремень, пулю, проверил. Все точно. Он вытер платком вспотевший лоб.
— В общем, да... Но этого никто не видел. Ремень всегда прострелить можно.
— Зачем?
— Чтобы сказать, что ружье было в руках у другого.
— Это мне не нужно. Й так все ясно.— Он вошел в палатку и принес двустволку Николая.— Посмотрите на приклад, весь в крови. Потому что я в ответ на его пулю выстрелил из винчестера и попал ему в руку, а тогда он бросил ружье, побежал со своим дружком, сел на коня и ускакал. Окровавленную двустволку я нашел рядом с кустами.
— А это точно двустволка Николая Чутких? — засомневался исправник.
— Точно, могу подтвердить, — вмешался Бронислав.— Я два года с ним вместе промышлял пушнину и знаю.
— А вы кто такой? — с раздражением спросил исправник.
— Он мой работник,— сказал Зотов.— Всегда сопровождает меня в дальних походах.
— В каком качестве?
— В качестве личной охраны.
Зотов достал бумажник, застегнул, сказал Брониславу:
— Попадешь, все твое будет! — и подкинул вверх.
Бронислав выстрелил, бумажник дернулся, и, описав дугу, упал рядом с казаками и рабочими исправника.
Один из рабочих подбежал и принес бумажник Зотову. Тот показал его исправнику.
— Смотрите, он попал не в плоскость, а в корешок, толщиной в палец!
Затем протянул бумажник Брониславу:
— Бери. Я сказал: попадешь — он твой.
— Премного благодарен вашей милости,— сказал Бронислав, кланяясь, как пристало слуге.
— Ну, мне пора, я ведь к бурятам еду, там дело серьезное, а сюда просто по пути заглянул. По правде сказать, Бурлаку я не очень верю.