Помогай вам бог! Нарцисс Войцеховский.
Р. 8. Если в мае вам попадется изюбр, пристрелите его, пожалуйста, и пришлите мне панты. У меня дома больной».
Растроганный Бронислав сидел неподвижно, держа в руке письмо,— воистину по-царски одарил его Войцеховский!
— Ну, чего ты ждешь? — не выдержал Николай.— Собери ружье и проверь, как оно стреляет.
Сборка у Бронислава не получалась, Николаю пришлось помочь.
— Вот как это делается... Ты что, никогда двустволку не собирал?
— Я ее держал в руках только в Париже шесть с лишним лет назад. Да и давали мне ее там всегда собранную.
— Вот тебе и на... Бьет без промаха, а собрать ружье не умеет.
Он проверил калибр.
— Двадцатый. Для меня маловато... Но это неважно. Они внимательно осмотрели ружье. Разброс небольшой, дробь сосредоточена в середине диска.
— Знаешь, такого узкого снопа дроби я еще не видал... Из твоего «Парадокса» попадает в цель больше дробин, чем из моего двенадцатого калибра. Но для этого надо стрелять, как ты... Ну а сейчас попробуем пули.
Он протянул Митраше листок бумаги, кусок коры и гвоздь.
— Прибей вон к тому дереву, тут будет шагов двести.
Митраша побежал и прибил. На фоне белой бумаги ярко чернела кора. Бронислав прицелился и выстрелил. Митраша подбежал, карандашом, который у него всегда был г собой, что-то написал на бумаге и вернулся к ним.
— Сто девяносто шагов,— сказал Николай, взглянув на бумажку.— В самую середку... Ну, братец, досталось тебе ружье, о каком каждый мечтает, но мало кто имеет, во всяком случае у нас, в Сибири, можно по пальцам сосчитать... Вы ведь понимаете, мужики,— обратился он к молчавшим товарищам,— у Бронислава сегодня большой день, он получил великолепное ружье, стал настоящим охотником, такое не забывается. Так что тащи, Бронек, барахлишко в свой балаган, отправляйся в тайгу и добудь нам к ужину жаркое, чтобы мы могли это дело отметить, выпить за твое здоровье, за твое счастье... Теперь полдень, давайте работать, мужики, а в шесть часов — шабаш!
Бронислав в своем балагане вынул из ячеек широкого охотничьего пояса двадцать патронов, чтобы он стал легче, оставил только три патрона крупной дроби и два мелкой, застегнул, на грудь слева приколол, по совету Войцеховского, газырь на десять пуль, подвесил к ремню таежный нож, зарядил наган пятью пулями, которых недоставало, и сунул его в карман, подумав, что придется сшить для него специально глубокий кожаный карман или носить его в кобуре на подтяжках под мышкой, наконец, зарядил правый ствол «Парадокса» крупной дробью, а левый — пулей, надвинул пониже на глаза свою синюю кепку, проделывая все это быстро, сноровисто, внешне спокойно, хотя душа у него пела от радостного возбуждения — вот он снова вооружен.
Когда Бронислав вышел из балагана, Брыська чуть не обезумел от радости, увидев у него на плече ружье. Три месяца хозяин не охотился и жизнь без выслеживания дичи потеряла для бедняги чуть ли не всю свою прелесть, он чувствовал себя не гордой и уважаемой охотничьей собакой, а простой дворнягой, охраняющей дом. Он прыгнул с разбега Брониславу на грудь, лизнул его в лицо, описал круг по двору, радостно визжа, снова прыгнул и помчался в лес, оглядываясь, идет ли хозяин за ним. Бронислав, снова обретя уверенность в себе, шагал прямо, мимо охваченных осенней дремотой деревьев, еще без всякого плана, но с твердым предчувствием удачи, дошел до конца плоскогорья и начал спускаться по пологому склону вниз, на самое дно лесного моря.
Вернулся он в шестом часу, неся на голой спине рогача; рубашку снял, чтобы ее не запачкать.
— Где ты подстерег этого козла? — спросил Николай.
— У реки, за устьем нашего ручья, версты три или четыре отсюда. Я стоял за деревом, увидел издали, как он переплывает реку, и двинулся туда. Он вышел на берег, отряхнулся, с минуту прислушивался, принюхивался, а потом пошел пастись на маленькой полянке среди лиственниц. Слишком далеко от меня, чтобы стрелять. Я осторожно подкрался и со ста пятидесяти шагов выстрелил, уже не сомневаясь, что попаду.
— Что и говорить, выстрел в шею, убит наповал.
— Да, я терпеть не могу ранить. Отвратительно себя чувствую, когда раненый зверь уходит подыхать в тайгу. Потому и старался целиться в шею. Тогда или наповал, или, если пуля минует аорту и шейные позвонки, зверь убежит и поправится.