Спустя еще пять минут четких вопросов и бестолковых ответов цепочка выстроилась следующим образом: Рома Полтора Уебана каждый вечер приходил к своей маме (Наталье Ильиничне, матушкиной подруге) в больницу. И оттуда уходил с пакетом, полным человеческих внутренностей, после чего шел в церковь в военторге, где следы ливера терялись. Костина соседка обратила внимание на ежедневные приходы Ромы в больничку, пробила содержимое пакета в общем холодильнике, после чего проследила за ним до церкви.
История выглядела жутко, вполне могла стать сенсацией, но нуждалась в тщательной проверке. Цыпа выразил желание побеседовать с соседкой и лично проверить, что здесь правда, а что народный вымысел и домысел. Выяснилось, что та уже утопала на работу и будет только вечером.
«Значит, вечером я с ней поговорю, а потом пойдем сами посмотрим, что к чему», – подытожил Цыпа, отгрузил «в благодарочку» пару сигарет, проверил кроссовок и аккуратной походкой тронулся в редакцию. По дороге решил проверить вечером Костину историю с кишками, а также придумал свежую тему – написать о перекупщиках билетов на вокзале. Орлов наверняка скажет не лезть в это дело, но пусть тогда подгоняет какую-нибудь другую идею, раз он такой осторожный и переборчивый. А нам нужны рабочие идеи, которые превратятся в доллары. Центик к центику.
Кристина углядела его с балкона еще на подходе и начала радостно мотылять над головой газетой. Значит, вышел номер. Цыпа прикинул, что надо будет выцыганить не менее десяти экземпляров на раздачу знакомым, и вошел вовнутрь.
В редакции уже гуляли: на свободном столе значилась бутылка шампанского и половинка тортика.
– А мы тебя тут ждем-ждем, когда ж, думаем, явится наш специальный корреспондент! – подлетела пунцовая Кристина и, торжественно вручив газету, пошла наливать шампусик.
– Та шо ж вы в обед бухаете? – деланно возмутился Цыпа и счел необходимым напомнить о своей занятости. – Мне ж еще в горсовет праздником заниматься.
– А никто не заставляет вас напиваться, – уточнила Любовь Йосифовна, по такому случаю накрашенная и в платье.
– Вот мучаете сами себя, как при царском режиме, – съязвил Цыпа, но благосклонно принял чашку и поднял. – Как говорится, желаю, чтобы все.
– И вам также. – Йосифовна отсалютовала, давая понять, что тоже знакома с классикой.
Выпили.
– А где отец русской демократии?
– Алеша, что ли? На балконе, разговаривает с рекламодателем.
Цыпа отхлебнул еще приятной газировки и подошел к редакционному компьютеру.
– А скажите, о драгоценнейшая Любовь Йосифовна, есть ли у нас в компьютере игрушки?
– Та боже упаси!
– Такая вот прыгалка с викингом маленьким, нет?
– Нет и не будет, вы что!
– Наше дело предложить, ваше дело – отказаться.
– Дима, даже не пытайся, Люба никого не подпускает к машине, – сгладила вопрос Кристина и предложила попробовать тортик.
– Эх, попадешь к вам в дом, начнешь есть всякую гадость, – продолжил гнать Цыпа свой традиционный набор шуточек с подкорочки. – Ну, давай.
С балкона вышли какой-то хмурый джентльмен бригадной внешности и Алеша с двумя бутылками мартини.
– Шо, опять? – поинтересовался Цыпа.
– Добрый день, Аристарх, – прохладно поздоровался главред и, поставив бутылки на стол, пошел провожать гостя.
«Стыдно, небось, за свои пьяные откровения, от же ж замудонец», – подумал Цыпа и, закусив куском торта, сел наконец рассматривать первый номер «Жития». На заглавной странице была большая статья с поздравлением самих себя со стартом, но Цыпа ее читать не стал – интересовало свое. Там же, справа, была краткая информация о вчерашней сходке в горсовете. Внизу подпись – Аристарх Катафотов. Годится.
Ниже красовалась реклама оптовой алкогольной базы «Синий лось» с нарисованной бутылкой мартини – вот, значит, откуда бухлишко. На второй странице были обе статьи, но только под заметкой о корейцах значился опять Катафотов, а под «Арестом в наркопритоне» – какой-то Василий Теркин.
– А это еще что за хрен с бугра?
– Кто?
– Да Теркин этот?
– А, это, – Йосифовна подошла посмотреть. – Просто красивее, когда много фамилий авторов, так богаче.
– То есть для понта?