– Ну, можно и так сказать.
Цыпа листанул до кроссворда и обнаружил, что там, в традиционном перечне работников редакции значится фамилий десять, если не больше.
– И что, все эти люди тоже… типа как мертвые души?
– Скорее псевдонимы, – вставила Кристина. – Это чтобы «Здравница» напряглась, а люди думали, что тут прям конгресс профессоров.
– У меня, кстати, есть один профессор, на любую тему трындит час, не повторяясь.
– Ой, так пусть попробует что-нибудь нам написать, – так активно заинтересовалась Кристина, что Цыпа начал жалеть о своем предложении и решил напомнить о себе:
– А меня вчера у мэра один додик из «Здравницы» пытал, как у нас в плане подработки, так я ему сказал, что это в кадровый департамент…
– Вот и правильно, молодец, – похвалила Йосифовна и долила всем по десять капель.
– «Здравницу» – на хуй, – сказал, присоединяясь к ним, господин главный редактор и открыл бутылку мартини. – А бипер выдали репортеру?
– Точно, а я думаю, шо ж я забыла, – подскочила Кристина.
– Не шокай, – поправил ее Алеша и протянул Цыпе ладонь.
– Дима, – съязвил Цыпа и пожал ее, а главред замотал головой – не то. – Поздравляю с выходом, – попробовал Цыпа второй вариант, но Алеша вновь протянул руку, добавив:
– Я про диктофон.
«От, блин, засада, надо будет этого козла как-нибудь обломать», – обиделся Цыпа и вытащил из курточки «Соньку». Правда, тут же Кристина торжественно вручила ему новую игрушку, разбираясь с которой Цыпа просидел часа полтора. Прочел инструкцию, выставил часы, выбрал наименее противный сигнал, попробовал скинуть себе тестовое сообщение, но телефонистка на станции категорически отказалась отправлять фразеологизм «не бзди», так что пришлось ограничиться словом «молодец». Пришло. Значит, работает.
Пришел еще один чувак, выяснилось, что это верстальщик из «Здравницы» Сережа, который работал тут «на нычку», по секрету от конкурентов. Более того, оказалось, что в газете был еще один сотрудник – литературный редактор Ян Моисеевич, Любин муж, который по причинам давней инвалидности вычитывал все статьи дома. За каждого из них поднимали тосты, выпили даже за здоровье специального корреспондента Катафотова.
Цыпа отсалютовал пустой чашкой – ничего, мы свое еще догоним. Йосифовна порядком захмелела и подсела посмотреть, как Цыпа разобрался с бипером: свой, мол, еще не настраивала, некогда было.
– Завтра надо будет взять интервью у Ирины Шинкарук, приезжает с гастролями, – сказала она.
– Это кто такая?
– Ну, Дима, заслуженная артистка Украины.
– Без понятия.
– Стыдно, а еще о культуре хотели писать.
– Я посмотрю, как с мэром сегодня пойдет.
– Ну ладно, Кристина возьмет, – согласилась Йосифовна и предложила всем танцевать.
– Ой, он такой козел, – втесалась Кристина.
– Кто?
– Та мэр.
– А…
– Мама с ним вместе в школе училась, так говорит, он стучал там на всех. И дочка его сильно пьет, не могут закодировать.
– Других там не бывает, – поддакнул Алеша и предложил выпить за свободу слова.
«Накидались они, – подумал Цыпа. – Пора валить, лучше к Орлову пока зайду». Он встал, чтобы откланяться.
У дверей его догнала Кристина и сказала, что гонорары за статьи будут пятого числа следующего месяца, но там майские, так что, скорее всего, с десятого числа. Цыпа кивнул в ответ и подумал, что придется-таки разгрузить пару фур. А что, вдруг и там найдется тема для статьи? Контрабанда какая-нибудь? Напоследок Кристина порадовала:
– Еще планируется бартер по одежде с торговым домом «Наше дело».
– Это хорошо. А обуви там не будет случайно?
– Спрошу.
– Спроси! У меня сорок второй. Если шо.
Орлова в управе не оказалось.
– А хрен его знает, – ответил дежурный на Цыпин вопрос о возможном местонахождении капитана. – Он мне не докладывает.
– Может, позвонить ему?
– Куда?
– Ну, домой.
– Домашних телефонов сотрудников не раздаем, – отрубил заготовленной фразой дежурный и начал смотреть поверх Цыпиной головы, давая понять, что много вас тут таких, а я один, и я тут главный.
– А на этот, как его, шо с собой… сотовый? – не унимался Цыпа.
Дежурный хохотнул:
– Слышь, а ты видел, шоб он по нему разговаривал?
– Я – нет.
– От и я нет. Все, пошел отсюда.
Цыпе пришлось уходить, признавая свое поражение. Он остановился в дверях, чтобы ляпнуть на прощание что-нибудь типа: «Ой, припекут вас рогатинами, ой, припекут», дабы оставить последнее слово за собой, но вовремя одумался – полировать лавку в обезьяннике в его положении будет, во-первых, глупо, а во-вторых, некогда.